В статье Л. М. Слюсаренко, предлагаемой вашему
вниманию, анализируется восприятие произведений М.А. Шолохова в Дании на фоне
таких исторических событий ХХ века, как Октябрьская революция в России, Вторая
мировая война. Осмысление позиции М.А. Шолохова как культурного по- средника
между Россией и Скандинавскими странами является неисследованным феноменом,
требующим пристального внимания.
Автор делает вывод об общности взглядов русского
писателя и датского народа на ценностные ориентиры, о принятии датчанами
утверждаемых в произведениях и выступлениях Шолохова идеях народности,
неразрывной связи человека с землей, где он родился, человеческой жизни как
высшей ценности.
Л.М. Слюсаренко
ТВОРЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ М.А. ШОЛОХОВА
В СОЦИОКУЛЬТУРНОМ ВОСПРИЯТИИ ДАТЧАН
Произведения русского
писателя М.А. Шолохова явились объектом рецепции представителей многих культур
– не только европейских, но и азиатских, и западных. Прошлый век вывел
взаимодействие культур в новое измерение – пережитые народом глобальные
изменения, связанные с развитием научно-технических технологий, событиями
Первой и Второй мировых войн, привели к необходимости ведения диалога, способного
дать ответы на остающиеся открытыми вопросы. По наблюдению В.С. Библера, «в XX веке типологически
различные «культуры» (целостные кристаллы произведений искусства, религии,
нравственности...) втягиваются в единое временное и духовное «пространство»,
странно и мучительно сопрягаются друг с другом <…> Культуры Европы, Азии
и Америки «толпятся» в одном и том же сознании; их никак не удается расположить
по «восходящей» линии («выше – ниже, лучше – хуже»). Одновременность различных
культур бьет в глаза и умы, оказывается реальным феноменом повседневного бытия
современного человека» [1. C. 354]. В этой связи произведение одной культуры (художественное,
философское, нравственное) выступает средством общения с другой культурой,
ощущающей потребность изучить (прочувствовать, испытать) опыт первой,
интегрируя его в собственную реальность. При этом, учитывая возможность
появления большого количества новых смыслов, толчком для которых явилось данное
произведение, оно само остается «замкнутым на себя», потому что «как бы ни про-
являл свою произвольную силу читатель, как бы он ни домысливал произведение, он
ни на йоту не изменяет исходный текст, исходную суть произведения» [1. С. 347].