Фильм-юбиляр «Аты-баты, шли солдаты…»

25 апреля 1977 года на экраны страны вышел фильм Леонида Быкова «Аты-баты, шли солдаты…».

История бойцов, принявших свой последний бой у станции Подбедня, стала памятником для всех советских солдат и офицеров, сложивших головы в таких вот маленьких сражениях, из которых состоит большая война и большая Победа, запала зрителям в душу. В прокате 1977 года картину посмотрели чуть менее 36 миллионов зрителей. И сегодня этот фильм остаётся популярным и любимым.

После успеха фильма «В бой идут одни «старики» Леонид Быков решил свою новую картину снова снимать о войне. А тут еще и удобный случай представился: известные драматурги Борис Васильев и Кирилл Рапопорт (авторы «Офицеров») представили на киностудию имени Довженко свой сценарий «Аты-баты, шли солдаты…».

27 октября 1975 года сценарий обсудили на студии, а в ноябре уже началась его режиссерская разработка. 16 декабря фильм был запущен в подготовительный период. В течение двух последующих месяцев подыскивались места натурных съемок, рисовались эскизы декораций, подбирались актеры. Изначально самую колоритную роль в картине — неунывающего ефрейтора Святкина — Быков примеривал на себя.

На остальные роли он взял артистов из Киева и Москвы, причем малоизвестных. Единственным исключением был Владимир Конкин, который после триумфальной роли Павла Корчагина в телевизионной версии 1973 года стал одним из самых снимаемых молодых актеров отечественного кино (за эту роль он был удостоен премии Ленинского комсомола). Ему досталась вторая главная роль в фильме — лейтенант Суслин.

На остальные роли Быков взял следующих артистов: Елену Шанину, Бориса Химичева, Александра Крыченкова, Евгению Уралову (все — Москва), Леонида Бакштаева, Ивана Гаврилюка. Николая Сектимснко, Отабека Ганиева, Михаила Езепова, Наталью Наум (Киев).

В середине января 1976 года съемочная группа приехала в Загорск, где в скором времени должны были начаться натурные съемки фильма. Однако из-за задержки со стороны Министерства обороны, которое не смогло вовремя выделить необходимые войска, съемки пришлось перенести — сдвинуть на целую неделю. Они начались в конце января. А 9 февраля Быков отправился в Госкино СССР, чтобы утвердить там актерские пробы. Просмотр состоялся в присутствии зампреда Госкино Бориса Пашенка и главного редактора сценарно-редакционной коллегии Даля Орлова. Все актеры были утверждены.

Съемки фильма начались с одного из самых тяжелых эпизодов: марш-броска роты Суслина. Сделано это было неслучайно — Быков хотел, чтобы с первых же дней актеры погрузились в материал, на собственной шкуре познали, что такое воевать в лютую стужу. А морозы в те дни в Подмосковье действительно стояли суровые — в иные дни ртутный столбик термометра зашкаливал за 30-градусную отметку.

Из-за этих морозов на съемочной площадке то и дело глохла техника, заболевали люди. Однако ни одной жалобы от кого бы то ни было не поступало, поскольку каждый из участников съемок понимал, какое кино снимается. К тому же сам постановщик фильма Леонид Быков личным примером заражал весь коллектив, тянул лямку вместе со всеми.

Весь февраль съемки велись на пределе возможного. Были отсняты объекты: «поле у обелиска» (лети погибших бойцов приходят к могиле своих отцов), «улицы города», «строевой смотр», «дороги войны».

Из рассказа Конкина: «Поле горело и дымилось. Ветродуй «проветривал» нас до костей, но мы держались в своих шинелях, ватниках и полушубках. Сцену боя снимали тремя камерами, за одной из которых сидел сам Быков. Я работал без дублёра. При подготовке к съёмке в окопе, где стоял мой герой, вырыли дополнительную ямку, куда я должен был скрыться при приближении танка. У каждого из них есть «мёртвая зона», попадая в которую, водитель перестаёт видеть то, что творится прямо перед машиной. Чтобы я понял, когда наступит время проваливаться, техники поставили флажки. Мне сказали: как только танк к ним приблизится, срочно ложись.

Начались съёмки. Я видел, что танк пересёк «красную линию», но пошевелиться не мог. Чувства страха не было, но и ступор не проходил. Стою, смотрю на приближающийся уже вплотную танк, словно кролик на удава. Спас меня ассистент оператора. В каком-то невероятном прыжке он бросился ко мне, успел толкнуть ногой в спину и сбить с ног буквально в последний момент: через мгновение тяжёлая машина прошла надо мной, противотанковое ружьё раздавило всмятку, меня завалило землёй... Когда меня откопали, гимнастёрка была изодрана в клочья, а бутафорская, нарисованная кровь смешивалась с настоящей. «Наверное, это как на войне», — сказал я Быкову и хлопнулся в обморок. Очнулся в машине «скорой помощи». Серьёзных травм не было, но съёмки остановили на два дня...»

В другом интервью Конкин утверждал, что ассистенту оператора приказ спасать его отдал Леонид Быков, толкнув парня локтём.

Узнав о трудностях на съемках, на подмогу Леониду Быкову добровольно прибыл милицейский взвод, готовый работать бесплатно и без выходных. Этот случай красноречиво подтверждает зрительскую любовь к Леониду Быкову, который никогда ей не злоупотреблял, платя за понимание и поддержку благодарной монетой, порой мало заботясь о самом себе. Владимир Конкин вспоминал: «Я никогда не забуду, с какой нежностью и заботой, особенно когда были морозы, пусть и последние, ветродуи, обжигающий ветер… он проверял каждого – одевали ли мы теплое белье, чтобы у нас ушанки были завязаны… А у него у самого по роли была ушанка завязана на затылке, короткая телогрейка, никакого белья. Лицо вишневого цвета, потому что оно было обморожено. Даже у нас носы лупились от мороза и ветродуев, а уж что говорить о нем. Он целый день на съемочной площадке. То новые мизансцены выстраивает, то камеру проверяют, то свет переставляют… И все время под этими ветродуями, так, что у него струпьями кожа слезала. Мы как какой-то эпизодик снимем и сразу в автобус, он нас загонял. А сам все время на улице, практически круглосуточно. Мы все как огурчики, а у него это обветренное, будто фронтовое лицо.

И когда мы, наконец, отсняли эту натуру, слава тебе, Господи, успели, уже пошла капель… И он пополз… Последняя граната… И этот клочок гимнастерки с орденом Красной Звезды висел на ветке… Я вот сейчас вспоминаю, и у меня прямо мороз по коже… Тогда мы не знали, что эта картина станет последней с биографии этого замечательного художника».

 

За месяц было отснято более полутора километров цветной кинопленки, но готовый материал долго не могли проявить — на студии Довженко не было лишней гехнюш.

А когда очередь до «Аты-баты…» наконец-то дошла, выяснилось ужасное — многое из отснятого оказалось браком. Причем произошло это по вине самой студии — когда группу отправляли в экспедицию, то забыли поменять рамку с обычного кадра на широкоэкранный.

В итоге перед группой встала проблема: как переснять испорченное, если те же войска удалось выбить на ограниченное время с большим боем? Однако, как ни крутили, но иного выхода, как вновь идти на поклон к министру обороны Андрею Гречко, придумать не сумели. Ходоком опять стал Леонид Быков.

Едва режиссер переступил порог министерского кабинета, как на него обрушился поток смачного российского мата. «Что явился, мать-перемать! Министерство обороны для тебя лакеи, что ли? Да я вас всех в…у и высушу…» Быков стоял потрясенный, вытянув руки по швам, как будто солдат-первогодок.

Да и как не встать, когда в тебя бросает громы-молнии член Политбюро, да еще Маршал Советского Союза. К тому же хозяин кабинета был прав: измотанные февральскими съемками солдаты имели право на заслуженный отдых, и не их вина была в том, что у киношников отказала проявочная техника.

Между тем Гречко малость успокоился и, устало опустившись в кресло, спросил: «Что, так и будешь молчать?». Гость наконец поборол свою робость и как можно деликатнее изложил суть проблемы. При этом тактика им была избрана беспроигрышная: Быков напирал на то, что снимается фильм о войне, о героизме советских солдат и преемственности поколений. А Гречко сам был фронтовиком, и эта тема для него была святая.

Вот почему уже спустя несколько минут его гнев сменился на милость, и он по громкой связи вызвал к себе своего помощника. Когда тот застыл в дверях, министр коротко приказал: «Разберись с этими горе-киношниками. О проделанном доложи». В итоге «добро» на продление сроков военной экспедиции было получено и съемки под Загорском продолжились. Правда, разнос, устроенный Быкову министром, очень скоро аукнется режиссеру серьезными проблемами со здоровьем, но об этом речь впереди.

В середине марта снимали кульминацию фильма — последний бой роты Суслина. К тому моменту морозы уже отступили, но легче от этого не стало: съемки велись от рассвета до заката со множеством дублей. Затем были отсняты объекты: «проселочная дорога», «у хаты Вари», «станция», «железнодорожный тупик».

7 апреля съемки под Загорском были благополучно завершены, но буквально на следующий день Быкова свалил инфаркт — второй по счету (первый он тоже заработал на киношной ниве, когда снимал в 64-м году своей первый режиссерский дебют — комедию «Зайчик»).

26 апреля, когда Быков все еще лежал в больнице, в Москве от сердечного приступа умер министр обороны А. Гречко. Зла на него Быков никогда не держал и тот досадный инцидент, который приключился между ними в феврале, уже успел благополучно забыть. Тем более что именно Гречко помог ему завершить работу над натурными эпизодами под Загорском.

В Киев Быков вернулся к майским праздникам. И его настроение сразу изменилось. В утопающей в зелени столице Украины жизнь казалась прекрасной и счастливой. А тут еще и любимая работа подоспела: 10 мая в павильонах киностудии имени Довженко были возобновлены съемки «Аты-баты…».

К удивлению всех присутствующих, только что вернувшийся из больницы Быков начал работу не с самого легкого для себя эпизода - в нем его герой ефрейтор Святкин лихо отплясывал перед своими однополчанами «Цыганочку». 

 

В течение полутора месяцев в павильонах студии имени Довженко были отсняты следующие объекты: «канцелярия роты», «кабинет начальника училища», «квартира Кости», «буфет», «вагон», «хата Вали», «госпиталь», «чердак», «казарма». 21 июня съемки фильма были благополучно закончены, после чего в течение двух месяцев шел монтаж. 27 августа фильм был сдан руководству киностудии, причем практически без поправок. Та же история повторилась и в Госкино. Там в эти же дни принимался другой фильм о войне — «Восхождение» Ларисы Шепитько — так фильм Быкова был поставлен в пример: дескать, вот какое кино о минувшей войне нам нужно — героическое, зовущее на подвиги. А фильм Шепитько, как мы помним, был назван «религиозным и упадническим».

«Аты-баты, шли солдаты…» вышел на широкий экран 25 апреля 1977 года. Касса, собранная им за несколько месяцев проката, выглядела внушительно: его посмотрели 35 миллионов 800 тысяч зрителей. Для фильма о войне это был рекорд: последний раз нечто подобное было в 1974 году, причем опять же с фильмом Леонида Быкова — его «В бой идут одни «старики» собрал 44,3 млн. зрителей.

В ноябре 1977 года за оба последних фильма Леонид Быков был удостоен Госпремии Украинской ССР.

Сила фильмов Леонида Быкова в том, что его военные картины базировались на документальном материале. «В бой идут одни «старики» родился на основе воспоминаний боевых лётчиков. В основу «Аты-баты, шли солдаты...» также легли реальные военные истории. История боя у станции Подбедня очень похожа на историю боя лейтенанта Петра Широнина, который произошёл в марте 1943 года под Харьковом.