Известные люди в Царицыне. Писатели

Краеведческий календарь 2016 года, представленный на сайте «Централизованная система городских библиотек Волгограда», богат на события. Можно долго изучать каждое из них, представляя, как первоначально выглядело то или иное здание, что чувствовали гимназисты и гимназистки, вышедшие 115 лет назад на улицы города, чтобы посадить деревья, сколько людей пришло в 1936 году на открытие Дворца пионеров…

Мы решили публиковать в нашем блоге небольшие справки об известных в нашей стране и за рубежом людях, имена которых встречаются на странице этого Краеведческого календаря. И, естественно, первые, кто нас заинтересовал, были литераторы.

В 2016 году исполняется четыре «юбилейные даты», связанные с русскими поэтами и писателями. Историям их пребывания в нашем городе будет посвящена первая публикация из этой серии.

В начале каждой справки мы поместили цитату из Краеведческого календаря (выделено курсивом), к которой приложили результаты наших изысканий со ссылками на источники с которыми можно ознакомиться в Интернете.

Алексей Максимович Пешков (Максим Горький)

125 лет назад (1891) весной Царицын вторично посетил писатель Максим Горький. Он вошел в артель грузчиков. Артель работала на пристанях пароходной компании «Зевеке».

Впервые в Царицын Алексей Максимович прибыл осенью 1888 года. Поступил сторожем на станцию Волжскую (Царицын), затем работал грузчиком. Занимался революционной пропагандой. Известно, что в 1889 году Максим Горький работал весовщиком на станции Крутой (позже Воропоново, а ныне ст. имени Максима Горького).

Как выяснилось из статьи Анастасии Франтасовой «Первая любовь Максима Горького»[1] со станцией Крутой связана романтическая история любви будущего писателя к дочери начальника станции Захара Ефимовича Басаргина Маше, которой он даже делал предложение руки и сердца. Красавица ответила отказом, хотя молодой весовщик, читавший по вечерам вслух рабочим книги русских писателей, ей очень нравился. Отец, относившийся к Горькому с родительской теплотой, решением дочери остался доволен, а будущему писателю посоветовал найти себе жену, придерживающуюся тех же убеждений, что и он сам (Захар Ефимович уже знал о том, что весовщик имел судимости «за политику» и уже успел организовать среди рабочих станции революционный кружок). Тем не менее, когда произошло одно недоразумение (напарник Горького совершил кражу, и, чтобы отвести от себя подозрение, написал в газету, что его довели до самоубийства, подписавшись другим именем, публикация вызвала негодование со стороны рабочих, которые обвинили во всём сменщика), поставившее Алексея Пешкова в неловкое положение, несостоявшийся тесть пытался помочь, уговаривал переждать. Однако, щепетильный Горький его не послушал, уволился и уехал из Царицына. 

Удалось обнаружить ещё один эпизод, связанный с именем великого пролетарского писателя, хотя сам он к этому никакого отношения не имел. О нём говорится в заметке «Облик старого Царицына помогли воссоздать волгоградцы»[2]: «Некий царицынский жандармский ротмистр приводит список своих тайных осведомителей в организациях города. И там говорится, что на железной дороге в Царицыне работал некий осведомитель по прозвищу «Алексей Горький». Однако, сопоставление времени написания «осведомлений» не совпадает со временем пребывания Горького в Царицыне. Осведомитель взял себе этот «псевдоним», когда Пешков уже был известным писателем и давно не проживал в нашем городе.
О пребывании М. А. Горького в Царицыне и Волгограде читайте на сайте ВМУК "ЦСГБ" в буклете "Вечно живой и настоящий" (составитель - И. А. Недолуга). 

Александр Иванович Куприн

13 июня - 115 лет назад (1901) произошел грандиозный пожар в Царицыне. Пожар нанес убыток в 13 млн. рублей. От загоревшейся беляны на Волге запылал весь караван судов. Огонь перекинулся на берег, на штабеля леса. Из 29 белян сгорело 22, дотла сгорели 3 лесовоза, поселки Ельшанка и Купоросное. Писатель А. И. Куприн, посетивший Царицын в это время, в статье «Царицынское пожарище» писал: «И только по огромности опустевшей площади можно судить о необычайных размерах пожара. Сгорело все до последней соринки».

Если бы не краткий очерк «Царицынское пожарище», наверное, никто бы не узнал о пребывании Александра Куприна в нашем городе. Ссылок на другие документы, подтверждающие этот факт, дающие дополнительные сведения, мы не обнаружили. Есть упоминание в Википедии на то, что Куприн, будучи в Царицыне, опросил свидетелей, а позже изучил газетные публикации, но ссылки от этой статьи приводят к источникам, в которых эта информация не подтверждается.

Увы, приходится полагаться только на очерк, в котором описан разговор писателя, подъезжающего к Царицыну на поезде, с купцом-лесосплавщиком. Собеседник Куприна описывает причины этого пожара. Ёмко, в одном абзаце очерка описаны все проблемы купцов Царицына, занимающихся лесосплавом, а также задачи, которые им предстоит решить:

«Главная причина - это наша общая халатность и беспорядок. Надзора нет никакого: ни полицейского, ни городского... Предупредительных мер на случай пожара тоже не существует. Нанимают, правда, лесопромышленники каких-то ночных сторожей из инвалидов, но от них нет никакого толку. Каждый из нас, из купцов, признает, что недурно было бы завести то и то: сторожей нанять надежных и трезвых, помпы держать про всякий случай, пожарные пароходы, кадушки с водой между клетями расставить, организовать береговую полицию, строго преследовать курение, ну и так далее. Но только спеться никак не можем. Во-первых, конкуренты, значит,- враги, а во-вторых - лень, халатность, отсутствие почина. Живем спустя рукава. И опять-таки беспорядок и безобразие-с. Выгружают лес как попало, где пришлось. Здесь, скажем, моя клеть, а рядом другая, а через тридцать сажен опять моя и еще в пятом и десятом месте. Вразброс. Ну, вот меня и берет досада: зачем же я буду для соседа стараться? Оттого и для себя-то никто ничего не заводит... Впрочем, надо надеяться, что авось теперь-то, после беды, за ум возьмутся».[3]

Велимир Хлебников

8 апрель - 100 лет назад (1916) Виктор Владимирович Хлебников был призван на военную службу и отправлен из Астрахани в Царицын. Не желая служить в армии, он проходил до конца года психиатрические комиссии. Юноша попеременно жил, то в больнице, то в казармах Астрахани и Царицына. Будущий знаменитый писатель Велимир Хлебников в Царицыне был зачислен в 93-й запасной пехотный полк. Оказавшись в городе, он прошел, по его словам, «весь ад перевоплощения поэта в лишенное разума животное». В декабре его перевели в Саратов. Снова Царицын поэт посетит в начале августа 1917 г.

Свидетельства о царицынском периоде жизни Велимира Хлебникова находим в биографическом очерке Н. Л. Степанова.[4]

В нашем городе Хлебников был дважды. В первый раз – летом 1915 года проездом из Астрахани в Москву. Второе посещение Царицына было для поэта неприятным – его призвали в армию и зачислили рядовым в 93-й запасной полк. Служить он не хотел, старался запастись справками психиатров, доказывающими его неспособность нести службу. Строки, которые цитируются в Краеведческом календаре, написаны Кульбину, который, в конце концов, добился демобилизации Хлебникова. Полный текст письма выглядел следующим образом:

«Я пишу вам из лазарета «чесоточной команды». Здесь я временно освобождён от в той мере несвойственных мне занятий строем, что они кажутся казнью и утончённой пыткой, но положение моё остается тяжёлым и неопределённым. Я не говорю о том, что, находясь среди 100 человек команды, больных кожными болезнями, которых никто но исследовал точно, можно заразиться всем, до проказы включительно. Пусть так. Но что дальше? Опять ад перевоплощения поэта в лишённое разума животное, с которым говорят языком конюхов, а в виде ласки так затягивают пояс на животе, упираясь в него коленом, что спирает дыхание, где ударом в подбородок заставляли меня и моих товарищей держать голову выше и смотреть веселее, где я становлюсь точкой встречи лучей ненависти, потому что я другой — не толпа и не стадо, где на все доводы один ответ, что я ещё жив, а на войне истреблены целые поколения. Но разве одно зло — оправдание другого зла и их цепи? Я могу стать только штрафованным солдатом с будущим дисциплинарной роты.

У поэта свой сложный ритм, вот почему особенно тяжела военная служба, навязывающая иго другого прерывного ряда точек возврата, исходящего из природы большинства, то есть земледельцев. Таким образом, побеждённый войной, я должен буду сломать свой ритм (участь Шевченко и др.) и замолчать как поэт. Это мне отнюдь не улыбается, и я буду продолжать кричать о спасательном круге к неизвестному на пароходе».

Благодаря помощи Н. И. Кульбина - приват-доцента Военно-медицинской академии, приславшего Хлебникову письмо, в котором он засвидетельствовал «чрезвычайную неустойчивость нервной системы» и «состояние психики, которое никоим образом не признаётся врачами нормальным» - Хлебников был отправлен на испытание в астраханскую больницу.

При чтении очерка Н. Л. Степанова возникает ощущение, что восприятие ситуации Хлебниковым действительно не было нормальным. Он «накручивал» себя. Но, как показывает биография Н. Гумилёва и А. Блока, дело было не в «сложном ритме поэта», а в неприятии Хлебниковым военной службы, как таковой. По свидетельству Д. Петровского, навещавшего поэта в Царицыне, Хлебников имел достаточно свободы для того, чтобы встречаться с друзьями и даже устроить совместное выступление, на котором читать антивоенный доклад «Чугунные крылья», написанный в эти дни:

«Я привёз много новых книг с его стихами, в том числе «Московские мастера», «Четыре птицы» и пр. Он жадно на них набросился, лицо его преобразилось, это опять был прежний мастер Хлебников. Он решил, что теперь, когда я уеду, он время от времени будет снимать номер в гостинице, сидеть и читать, воображая, что он приехал как путешественник и на день остановился в этой гостинице, вполне беззаботный.

‹...› ещё раз в эту неделю видел я Хлебникова блещущим всем остроумием и весёлостью, когда им сочинялась эта лекция и я с его слов набрасывал её конспект. Сколько раз мы съезжали в сторону от темы, и было необычайно интересно следовать за ним и толкать его дальше и глубже».

Алексей Николаевич Толстой

4 июля - 80 лет назад (1936) Сталинград посетил Алексей Николаевич Толстой. Писатель прибыл в город в период творческой работы над трилогией «Хождение по мукам».

И снова поиски помогли выявить более раннюю дату посещения писателем нашего города. Случайно обнаружилось указание на строки, написанные в Сталинграде в 1930-м году: «Длинные стеклянные здания похожи на оранжереи; вокруг зеленые насаждения и цветники. Асфальт, чистота, тишина, только проносятся грузовые самокатные платформочки. Это начальные формы новой эстетики. Здесь будет формироваться новый человек" (ПСС, 13, с. 54)[5]

В творчестве Алексея Николаевича Толстого Царицын занимает не последнее место. О нём идёт речь в повести «Хлеб (Оборона Царицына)» и в третьей части трилогии «Хождение по мукам» - «Хмурое утро». Повесть, написанная по заказу, вызывала нарекания у современников. Она носила явный пропагандистский характер, в ней была преувеличена роль Сталина в событиях 1918-1919 годов. К написанию третьей части эпопеи Толстой подошёл более ответственно. Вот как это описано в учебнике «История русской литературы ХХ века. Основные имена»[6]:

«В 1934 г., по воспоминаниям Л. Когана, Толстой бранил свой «Восемнадцатый год» и говорил об отсутствии отправных точек для дальнейшей работы. В ожидании продолжения («Девятнадцатого года», как в соответствии с «историческим» принципом автор сначала называл свой замысел) на писателя оказало воздействие политическое руководство в лице К. Е. Ворошилова. Он изложил свою (и сталинскую) версию событий 1918 г., которые во второй книге трилогии освещения не получили, и приставил к Толстому для инструктажа работника генерального штаба. Писателя снабдили материалами создававшейся тогда официальной «Истории гражданской войны в СССР», списком участников «царицынской эпопеи», командировали на места боев. Толстой заявил в интервью «Сталинградской правде» (1936), что главными персонажами его нового произведения об обороне Царицына в 1918 г. «являются Ленин. Сталин и Ворошилов. Тогда же в статье «На широкую дорогу» он писал о трудностях «создания образов великих людей» (хотя свой опыт считал «началом, может быть, целого ряда повестей»): требовалось «понять их характер», «понять линию их поведения. Ведь те слова, которые они говорили, не записаны нигде, вы можете дать им (это я делал) слова, которых, конечно, они не говорили. Но когда они будут их читать, они скажут с уверенностью, что они их говорили».

---

[1] Франтасова, А. Первая любовь Максима Горького. Неизвестные страницы жизни великого писателя в Царицыне / А. Франтасова // Интер. – 2014. – 5 марта. – Режим доступа : http://windowrussia.ruvr.ru/2014_03_05/Pervaja-ljubov-Maksima-Gorkogo-8846/

[2] Облик старого Царицына помогли воссоздать волгоградцы // Без формата. ру. – Режим доступа :  http://volgograd.bezformata.ru/listnews/tcaritcina-pomogli-vossozdat-volgogradtci/28549489/

[3] Куприн, А. И. Царицынское пожарище / А. И. Куприн. – Режим доступа : http://az.lib.ru/k/kuprin_a_i/text_4040.shtml

[4] Степанов, Н. Л. Велемир Хлебников : биографический очерк. – Режим доступа : http://ka2.ru/nauka/stepanov.html

[5] Толстой, А. Н. Публицистика / А. Н. Толстой. – Режим доступа : http://mreadz.com/read-43713/p165

[6] А. Н. Толстой // История русской литературы ХХ века. Основные имена / под ред. С. И. Кормилова. – Режим доступа : http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Literat/Korm/10.php