По пушкинским местам. Из личных впечатлений

Марина Урусова

ПО ПУШКИНСКИМ МЕСТАМ. ИЗ ЛИЧНЫХ ВПЕЧАТЛЕНИЙ

Летом 2019 года мне посчастливилось побывать в музее А. С. Пушкина на Набережной Мойки, 12 в Санкт-Петербурге.

Это был не первый пушкинский музей в моей жизни. В 1988 году вместе с группой студентов из Волгоградского культурно-просветительного училища я ездила в Кишинёв, где находятся два музея, посвящённых Александру Сергеевичу Пушкину. Вернее, один музей находится в городе, второй – за городом.

Помню, как на входе в Кишинёвский музей нас заставили надеть матерчатые тапочки. Для нас это было новшеством – в волгоградских музеях мы ничего подобного тогда не видели. Мы ходили по музею и с благоговением рассматривали экспонаты, шептались, что вот как это удивительно – мы ходим по дому, в котором жил Пушкин!!! 

Экскурсовод показывала на портреты, развешенные по стенам, на копии рукописей стихотворений и мы каждый раз поражались и восхищались: «Ах, ах, ах! На этот паркет ступала нога Пушкина, здесь танцевал Пушкин, тут он писал свои стихи!» А потом экскурсовод махнула рукой в сторону окна и сказала: «А во дворе вы можете видеть домик, в котором Александр Сергеевич проживал вместе с дядькой Никитой Козловым». Посмотрев в окошко, мы увидели крошечный домишечко… Мы были чудовищно невежественны и нам не пришло в голову, что Пушкин всю свою жизнь был беден, как церковная мышь, и такие хоромы, как те, по которым нас водила экскурсовод, ему, естественно, были не по карману. А затем мы уже не с благоговением, а с ужасом разглядывали жилище поэта. Оно было такое крошечное, что нас пускали посмотреть внутренности домика по двое. Мы по очереди входили в крошечный предбанничек и одна из нас заглядывала в одну комнату, другая – в другую. Комната Пушкина мало отличалась от комнаты Никиты Козлова. В ней стоял столик, за которым можно было писать стоя. Столик, кровать, стул, шкаф с книгами. И вся мебель!

Была ещё поездка в усадьбу Ралли в село Долна – туда, где Пушкин встретил героиню поэмы «Цыганы» Земфиру. И снова лёгкое потрясение. По словам экскурсовода, всё великолепие, которое видели мы… Пушкин никогда не видел. В годы войны усадьба была разграблена и разгромлена. Ничего от музейной экспозиции не осталось. И в ней к нашему приезду находились предметы не хозяев усадьбы, а те, которые «вписывались в эпоху». О, этот экскурсовод! Он придавал экскурсии особое очарование. Мы привыкли к сухому изложению фактов, а Тарьяныч (так его назвал наш куратор Марк Львович), был артистом и обыгрывал каждый эпизод жизни Пушкина в Долне. 

Описывая прототип Земфиры в духе «Песни песней» из Библии, он просто заставил нас видеть эти блестящие огнём глаза, смуглую шею, увешанную монистами, развевающиеся на ветру чёрные локоны, выбившиеся из-под цветной косынки, а потом прозвучало «в руках она держала» и… наступила пауза. В уме каждая из нас перебрала всё, что могла держать в руках цыганка, с нетерпением ожидая, что же скажет Тарьяныч. Что же, что было у неё в руках? Карты? Бубен? Гитара? Кувшин? И, сжалившись над нами, экскурсовод закончил: «трубка». Оказалось, что красавица курила трубку! Мы этого совершенно не ожидали и были потрясены. Потом было продолжение экскурсии у небольшого памятника Пушкину во дворе усадьбы, и рассказ о том, как поэт был брошен цыганами посреди степи. Табор снялся и ушёл, пока Пушкин спал, и прекрасная цыганка ушла вместе с ним, оставшись в памяти безумно влюблённого в неё поэта…

После окончания училища я пришла работать в библиотеку, где постоянно проводила мероприятия, посвящённые Пушкину. Я влюбилась в пушкинскую тему. Читала, читала, читала про него книги самых разных авторов. Если спросить, что из прочитанного могу порекомендовать, то это, однозначно, будут книги Семёна Гейченко, Агнии Кузнецовой, двухтомник «Друзья Пушкина» и книга Мадорского «Сатанинские зигзаги Пушкина». Это те авторы и книги, которые открыли для меня нечто новое в пушкинской теме.

Естественно, оказавшись в прошлом году в Санкт-Петербурге, я наметила для посещения музей на Набережной Мойки, 12 – последнее место жительства поэта. Место, куда его принесли раненного на дуэли и где он провёл последние часы своей жизни.

Общее впечатление от экскурсии. Мне было безумно жалко Александра Сергеевича, который последние свои месяцы, дни, часы провёл в этой квартире с чужой мебелью (по причине бедности свою заводить было не по карману, поэтому так мало в музеях настоящих экспонатов и много «имитаций» мебели, личных предметов).

Царапнуло, когда, рассказывая о том, как Пушкина выносили из кареты и несли по лестнице, экскурсовод сказала: «его нёс на руках камердинер». Его нёс на руках дядька Никита Козлов – человек, который был с Александром Сергеевичем рядом всю его жизнь. И Никита заплакал, услышав вопрос своего «барина»: «Горько тебе меня нести?» Когда-то, рассказывая о Пушкине маленькой племяннице, я спросила почему Никита заплакал, и она ответила: «Потому что он был Пушкину, как папа». Никита Козлов воспитывал Пушкина с малых лет, он оставался при нём все годы его обучения в Лицее (и однажды Пушкин готов был драться на дуэли с Корфом, который ударил Никиту), он был вместе с ним в Кишинёвской и Одесской ссылках… Это был не просто камердинер, не просто слуга – это был член семьи.

Слушая экскурсовода, вспоминала, как плакала, читая описание Жуковского о последних днях жизни поэта. Оказалось, что Василий Андреевич не то, чтобы утаил одно обстоятельство, наверное, просто не придавая этому значение, не описал подробно что означали слова о том, что в квартиру заходили «справиться о здоровье» Пушкина. Семья жила эти дни как в осаде – любой мог войти в дом и «справиться о здоровье», прошагав по всем комнатам. В кабинете лежал раненый поэт, рядом в своей комнате рыдала безутешная Натали, тихо, как мышки, сидели в своей комнате её сёстры, и, наверное, даже дети вели себя тихо, чтобы не беспокоить лишний раз отца и мать. И в этот «дом скорби» постоянно кто-то вторгался, бродя по комнатам и тревожа его обитальцев. В результате вынуждены были натянуть шнур, отмечавший, что дальше посетители идти не должны…

Любимое место поэта в квартире – кабинет. Это полуподвальное помещение, где всегда темно, зимой холодно, летом жарко. Из окна открываются не прекрасные виды города, а мостовая и ноги шагающих мимо людей. Здесь он творил.

Фотографий в музее я практически не делала. Телефон мой в полутьме снимает плохо. Но в кабинете всё же не удержалась и несколько раз запечатлела диван, стол, рабочее кресло, стеллажи с книгами. И, естественно, саблю, которую подарили Пушкину в память о его поездке на Кавказ, где он принял участие в одной из вылазок. Она висит на стене, а над ней – картина с видом Дарьяльского ущелья, где Александр Сергеевич «получил боевое крещение».