Продолжаем публиковать материалы, разработанные сотрудниками библиотеки для экскурсий в Комнату казачьего быта.
ВОСПИТАНИЕ КАЗАКА
Составитель: Якимович Н. С.
Воспитание мальчиков
Мальчика стригли первый раз, когда ему исполнился год. Этот обряд описан в древнерусских летописях, как великокняжеский, и неизвестно, пришел ли он на Русь из степи или в степь от Руси. А может, он был общим для всех дружинников – и степняков, и славян, и варягов. Но у казаков он сохранился до наших дней.
Годовалого казачонка на женской половине дома усаживали на кошму, и крестная срезала его первые прядки волос, которые потом на протяжении всей жизни сохранялись за именной иконой.
Подстриженного мальчика женщины передавали мужчинам, и те несли его к церкви. Там его ждал неоседланный конь, Казачонка сажали верхом на коня на расстеленный шелковый платок (в который потом заворачивали первые волосы) и гадали, как он будет себя вести, по малейшим приметам стараясь угадать судьбу будущего воина. Схватится за гриву – будет жив. Заплачет, повалится с коня – быть убитому. Коня обводили вокруг церкви. Потом отец брал его на руки, а крестный надевал на них обоих портупею так, чтобы издали казалось; идет на улице казак при шашке.
У ворот родного куреня казаков встречали женщины: «Казака принямайтя! Да за ним доглядайтя! Чтоб был не квелый, да всякой работы скорый, чтоб Богу молился да сабле учился!! Чтоб малых не забижал, старших уважал, а к родителям был почтительный…»
Крестная снимала с отца и сына шашку со словами: «Возьми, крестный, шашку, нашему казаку еще расти нужно. Сохраняй ее до срока»
Крестный принимал оружие, хранил его и вручал крестник в семнадцать лет, после того как малолетку приписывали к полку. Он же , крестный, обучал крестника всем церковным обычаям, но в большей степени всем видам воинского искусства. Считалось, что отец может быть излишне строг или чрезмерно мягок – поскольку это его плоть и кровь, а крестный – духовный отец – будет и строг и справедлив.
Наступал этот праздник в зависимости от общего развития мальчика, но, как правило, лет с трех-пяти казачонка уже приучали к верховой езде, Обучение было тяжелым и постоянным. Стрелять учили с семи лет, рубить шашкой – с десяти. Сначала пускали тонкой струйкой воду и «ставили руку», чтобы клинок шел под правильным углом и резал воду, не оставляя брызг. Потом учили «рубить лозу», сидя на коновязи – на бревне, и только потом на боевом коне, по-боевому, по-строевому оседланном. Рукопашному бою учили с трех лет, передавая особые, в каждом роду хранившиеся приемы.
Мальчика воспитывали гораздо строже, чем девочку, и жизнь его с раннего возраста была заполнена трудом и обучением. С пяти лет мальчишки работали с родителями в поле: погоняли волов на пахоте, пасли овец и другой скот. Но время для игры оставалось. И крестный, и атаман, и старики следили, чтоб мальчонку «не заездили», чтобы играть позволяли. Но сами игры были такими, что в них казак обучался либо работе, либо воинскому искусству. Но сами игры были такими, что в них казак обучался либо работать, либо воинском у искусству.
В семь лет мальчика стригли ритуально во второй раз. Бритоголовый он шел в первый раз с мужчинами в баню, а затем к первой исповеди. Дома после праздничного обеда, за которым он в последний раз ел детские сласти, собирал постель и переходил из детской в комнату братьев. Старшие братья придирчиво осматривали его одежонку и немилостиво выбрасывали все, что считали излишне теплым или мягким.
С этой минуты мальчика могли наказывать только мужчины. Женщины не имели права вмешиваться в его воспитание. А когда старшие уезжали, он оставался за хозяина. С очень раннего возраста казачонок осознавал себя частью станичного общества. На всех старинных казачьих войсковых кругах обязательно были смышленые казачата. Для этого торжественного случая им даже шились за счет атаманской казны, праздничные одежды. Разумеется, они не принимали участия в спорах казаков, у них была другая задача – слушать и запоминать. После круга их расспрашивали: что они запомнили, о чем шла речь. Мальчишки присутствовали при разведении межевых границ. Причем, после того как мальчик с закрытыми глазами повторял все приметы и знаки границы, его могли неожиданно ударить рукой и нагайкой. Объяснение было примерно следующим: «Мол, прости, сынушка, это тебе не в укор и в не в наказание. ...Рана заживчива, а память забывчива. И ты с годами все забудешь. Вот как тебя ударили ни за что ни про что, век помнить станешь, а с тем и все границы станичного юрта».
Но самой главной задачей казачонка была учеба. Особым уважением пользовались школяры. Ими гордились в семьях, они вели себя на улице солидно и достойно. Те кому посчастливилось учиться в кадетском казачьем корпусе или в гимназии, были известны поименно всем жителям станицы или хутора. Студентов и юнкеров даже старики называли по имени –отчеству.
Семилетний казачонок вполне справлялся с лошадьми и волами, мог и запрячь и поставить в конюшню. Пахать на волах им не хватало силы, но боронить, сгребать сено на лошадях было исключительно мальчишечьим делом.
С весны до осени казачата, как правило, жили в степи при отарах или на бахчах со стариками. И здесь учеба не прекращалась ни на один день. Казачат учили ежедневно – стрелять, скакать на коне, рубить шашкой, бороться.
Сыновьям казачьих офицеров времени на детские игры отпускалось меньше, чем сыновьям простых казаков. Как правило, с пяти-семилетнего возраста отцы забирали их в сменные сотни, полки и увозили с собой на службу, часто на войну.
Воспитание девочки
Рождение девочки не праздновалось так широко, как рождение мальчика, при известии о ее рождении не грохотали выстрелы. Однако появление на свет девочки тоже было радостью – тихой, домашней, овеянной легендами и молитвами.
Девочка приносила в дом постоянное душевное тепло, доброту и ласку. Поэтому с самого рождения ее воспитывали иначе. Чем мальчика, старались развить в ней женственность, трудолюбие, терпение и отзывчивость. Девочке внушалось, что самое главное – спокойная душа и чистое сердце, а счастье – крепкая семья и честно заработанный достаток, хотя жизнь казачки была полна великих тревог, а трудов и страданий в ней было не меньше, а то и больше, чем в жизни казака.
Отец – единственный мужчина, который ее видел до трех месяцев. Все девичьи праздники отмечались в узком детском кругу на женской половине дома, куда приглашались только родственники. Праздники всегда сопровождались подарками, угощением, песнями, танцами.
Девочки начинали работать с очень раннего возраста. Таскаясь «хвостиком» за матерью по дому, они участвовали во всех работах: стирали, мыли полы, пришивали пуговицы. Была и особенная работа нянчить младших. Трехлетнего брата могла нянчить пятилетняя сестра. Трехлетняя – годовалого.
Трудовая жизнь начиналась рано. К братьям девочки относились с огромным уважением. Труд не исключал радости и веселья: девочки и пели и танцевали и обучали их этому старшие женщины. Но росла девочка с главной мыслью, что она будущая хозяйка и мать – этому было подчинено все ее воспитание.
Когда девочка становилась девушкой то ей дарили серебряное колечко. Колечко на левой руке означало, что перед нами «хваленка» - пускай еще «не на выданье» но о ней можно думать как о невесте.
С момента получения серебряного колечка девушка начинала готовить себе приданое. Девичья жизнь кончалось сватовством. Казаки народ гордый, горячий и… вооруженный. Поэтому во всех обычаях были сдержанными.
Молодой казак. который приглянулся девушке (а видеть он мог ее в поле на работе или в церкви), он мог и вообще ее не видеть. Просто старшие решили его женить. Вместе с отцом, с крестным приходил в дом невесты – чайку попить. Но в момент «знакомства» ни о сватовстве, ни о свадьбе не говорилось ни слова. Казак как бы невзначай клал на стол фуражку или папаху – донышком вниз. Если девушка переворачивала головной убор, можно было свататься. Если фуражка отправлялась на вешалку, о сватовстве не могло быть и речи.
Большая часть юридических прав в станичном обществе принадлежало не казаку, а казачке. Она наследовала имущество. Она полностью верховодила в доме. Казак приезжающий со службы, чувствовал себя скорее гостем, чем хозяином, и в домашние подробности не входил, считая это унижением своего воинского и мужского достоинства. Женщина-мать, женщина-вдова получала от станичного общества материальную поддержку и была социально защищена. В казачке с детства воспитывали сознание того, что она будет главой дома и на ней будет держаться не только хозяйство, но станичная мораль и обычаи.
Поэтому и звалась она гордой казачкой, что велик был груз ответственности за все казачество. Лежавший на ее плечах и носимый ею с достоинством.
Комментариев нет:
Отправить комментарий