Нонна Глазкова "Память"

Продолжаем знакомить читателей блога с материалами, подготовленными сотрудниками библиотеки-филиала № 17 им. М. А. Шолохова для сетевого проекта ВМУК "ЦСГБ" "ЛИТЕРА_Град. Волгоград в букве", реализованного в 2018 году. 

Сегодня наши публикации посвящены бомбардировке немцами Сталинграда, происходившей 23 августа 1942 года, а также другим событиям этого дня. 

Нонна Глазкова

ПАМЯТЬ

 Шура из Вольска решила переехать в Сталинград, ведь там были ее родные – мать и свекровь. Вместе не так страшно. Приехала она в Сталинград с маленьким Вовкой и с приемной дочкой семи лет Томочкой. Римма, что постарше осталась в Вольске под присмотром родителей первой жены Ивана. Остановилась Саня у своей мамы, у моей прабабушки Марии, в девичестве Власовой, которая после смерти незабвенного Андрея Лазарева вышла замуж второй раз за казака из купцов Гавриила Семеновича. Они жили в хорошем собственном доме, где-то там, где сейчас расположен кинотеатр «Родина» на улице Невской. А в соседнем с ними доме жила другая моя прабабушка, Анастасия, мать деда Ивана.

 Немцы приближались все ближе к Сталинграду, жители которого, чтобы не создавалась паника, не были вовремя эвакуированы и даже не были предупреждены о серьезной опасности.

 «Ни шагу назад!», для бойцов лозунг, может быть, и верный, но не для беззащитных жителей города- стариков, женщин, детей.

 Наступили дни, когда немцы то тут, то там на подходах к Сталинграду стали сбрасывать бомбы.

 - Санечка, возвращайся обратно в Вольск,- посоветовала ей мать.- Нечего маленькому Вовке, внучеку моему ненаглядному, в этом аду находиться. Да и Тома все время плачет, трясется, лица на ней нет.

 - Мама и ты поехали с нами! – попросила ее Саша.

 Что ты! Мы уж с бабой Анастасией укроемся как-нибудь. Добра столько, неужели все это немцу оставлять?

 - И то правда – согласилась Шура.

 Как она потом об этом, корила себя всю жизнь! Никто не думал, что положение было настолько серьезным, что спасать нужно было уже не вещи, а только жизни.

 - Ох, эти шмотки проклятые, говорила в сердцах бабушка Шура, давая мне деньги на сладости 9 Мая, в День Победы.- Помяни мою маму, твою прабабушку Марию.

 И вот как раз в тот день, когда Шура отправилась к переправе на Волгу, а это был август 1942 года, начались ожесточенные бомбежки Сталинграда. Земля, по словам тети Тамары, которую маленькую, вела за руку моя бабушка, тогда двадцатипятилетняя молодая женщина, разрывалась от бомб и фугасов.

 Настал тот самый страшный день – 23 августа 1942 года, когда бомбы на Сталинград стали сыпаться как семечки. Немецкие стервятники так и кружили над головой.

 Шура поняла, что совершенно напрасно оставила мать и свекровь, но возвращаться было уже поздно, надо было спасать детей. Она прыгала из ямы в яму, из окопа в окоп. На плечах в мешке у нее болтался сын Вовка, за руку держала Тому. Наверное, таким должен быть ад, пекло, и мрак окутали город. Но надо было, во что бы то ни стало пробраться к Волге. А Волга уже пылала в прямом смысле этого слова, так как нефть из разбитых взрывами резервуаров потекла в реку и воспламенилась. Буквально задыхаясь, Александра с плачущими детьми бегала по берегу. Но вода у волжских берегов «кипела», переправа не работала, город оказался заблокирован.

 Александра осталась в горящем Сталинграде с детьми на руках. Находилась как раз в том месте, где шло «сражение века» с участием 13-ой гвардейской дивизии Родимцева. Сейчас здесь дом Павлова, улица 13-ая Гвардейская. Укрыться было негде, Передовая линия фронта. И тут и там лежали окровавленные тела, слышались стоны, раздавались выстрелы, разрывались бомбы.

 В конце августа – начала сентября 1942 года в Сталинграде в день гибло свыше пяти тысяч человек. Более трехсот немецких самолетов совершали свои смертельные вылеты ежедневно и ежечасно. Той страшной бомбежкой руководил тогда генералитет фашисткой Германии, задавшийся целью стереть наш город с лица земли. И Сталинград когда-то действительно прекрасный, очень быстро превратился в руины. Остаться в живых в этом огненном месиве было практически невозможно. И Шура, совсем еще молодая, отчетливо понимала это. В ней проснулся «звериный» материнский инстинкт и инстинкт самосохранения:

 - Не сдаться смерти! Не сдаться врагу» Сохранить свою жизнь и жизнь своих детей,- твердила себе она. - Вот только где бы укрыться?

 И вот она заветная яма. Ямы и овраги служили тогда для оставшихся Сталинграде людей хоть каким-то убежищем. Шура сбежала в эту яму, придерживая Тому и неся в руках Вовку. Тома, ей шел восьмой год, старалась не плакать и не отставать, но слезы душили ее. Что чувствовал Вовка, вообще неизвестно. В яме уже находилось несколько женщин в точно в таком положении – застигнутые врасплох бомбежкой, с плачущими детьми. Для маскировки они набросали побольше старого тряпья, коробок, бумаг имитируя кучу мусора. На два с лишним месяца эти женщины, старики, дети стали одной семьей, деливший черствый хлеб, рваные одеяла, грязную воду, страшные переживания. Есть и даже пить было нечего. Лишившись крова, близких и родных, всех сбережений эти «мадонны» сплотились в ожидании чуда – возможности выжить и сохранить жизни своих детей. Но надежда на чудо угасала, вместе с уходившим бабьим летом… Холодная поздняя осень вступила в свои права. Правда поспела поздника. После августовской лебеды она стала для Шуры и Томы главным пропитанием. Все крохи черствого хлеба доставались Вовке. Чтобы не плакал. В груди молока не стало. Но малыш вел себя мужественно, как будто понимал, что происходит. Правда потом он будет лежать в больнице с детской и юношеской аритмией, застуженными почками – отголоски войны не прошли бесследно.

 А немцы подходили все ближе и ближе к волжским берегам. Это чувствовалось по слышавшейся порой немецкой речи, от которой дети в яме вздрагивали и умолкали.

 К страшному голоду присоединился еще и страшный холод. Тома начала сильно кашлять. У нее потом врачи найдут множественные воспалительные очаги в легких. У Шуры в запасе была бутылка водки, и она периодически растирала ею детей, иначе бы они точно погибли.

 И вот однажды, когда очередной бой умолк и наступила долгожданная тишина, Шура решила рискнуть и пробраться-таки в который раз к Волге. На этот раз ей повезло. Чудом она влезла на какую-то баржу, подбиравшую бегущих жителей. Это уже было большой радостью, но отнюдь не гарантией того, что ее, когда она тронется и пойдет по Волге, не подобьют фашисты. Оставалось только молиться и ждать чуда. Когда отчаянный рулевой причалил к безопасному берегу, пассажирам не верилось, что они живы, они не знали, как его отблагодарить.

 После этого обходными путями, на разных поездах, уже теряя сознание от голода и усталости, Шура с детьми приехала в Вольск.

Глазкова, Н. В Донских степях мое начало: рассказы, повесть, стихи / Н. В. Глазкова.- Волгоград : Издатель, 2011.-128 с.

Каждый из нас порой задумывается – откуда тянутся корни его рода? С какими историческими событиями и личностями связан его отчий край? Много ли интересных и правдивых историй в семейном архиве? Такими вопросами задается и автор книги Н.В. Глазкова, отвечая на них в своих рассказах, повести и стихах.

Историческая справка:

Сколько неисчислимого горя и страданий принесла мирному населению бомбардировка города Сталинграда. Сколько она унесла человеческих жизней, скольких оставила сиротами, скольких калеками. За Волгу отправили сотнями осиротевших детей, раненных, потерявших кров женщин и стариков. Но люди верили, что настанет час расплаты с фашистами за их злодеяния.

Подготовила Наиля Сабитовна Якимович