Иван Данилов «Память»

14 июля мы отметили 85-летие волгоградского писателя Ивана Данилова – автора сборника «Донской чёбор», посвящённого Михаилу Александровичу Шолохову. Хотим предложить вашему вниманию главу из бесценного для нас сборника, открывающую нам одну из черт характера писателя и депутата.

ПАМЯТЬ

- Степаныч, расскажи, как Шолохов тебя на попа обменял, - говорит Григорий Павлович Рассолов главному агроному совхоза и смеётся.

Неподалёку от озера на костре варится уха. Настроение у всех летнее, тихое, доброе. Рассолову хочется немного повеселить брата жены, приехавшего в Тарасовку в отпуск.

- Правда, расскажи, как было дело…

- Сам знаешь, - незлобиво отмахивается агроном.

- Ты Евгению расскажи, - настаивает Рассолов. – История поучительная.

- Да, поучительная, - соглашается Степанович. И поворачивается к гостю: - В пятьдесят седьмом году это случилось… Вы человек городской, далёкий от земли, вам этот год, может быть, памятен спортивными рекордами, а нам, людям сельским, запомнился он иным. Тогда началось повсеместное наступление на приусадебные участки. Сады, огороды перемеряли, каждый сажень земли учитывали. Лишнее – отрезали. У всех – у рабочих, колхозников, служащих. Я секретарём райкома партии работал… От ходоков с жалобами по этому вопросу отбоя не было. Заявился как-то в мой кабинет и местный поп, отец Силантий. Вздыхает: «Яблоньку отрезали. У меня их в садике пять, и вот одну…» То ли я куда-то торопился, то ли предыдущие просители надоели мне, только не стал я дальше слушать попа…

А через несколько дней звонит Шолохов: «Зайди, пожалуйста, ко мне. Да, лучше прямо сейчас». Дел невпроворот, а идти надо… Подъезжаю на машине, докладываю его секретарю. Тот показывает мне на второй этаж, где кабинет Михаила Александровича. Поднимаюсь и вижу: сидят за столом Шолохов и наш Силантий, завтракают. Поздоровался. Михаил Александрович кивнул мне: «Садись». Шолохов наливает мне стопку, поп подвигает закуску. Засосало у меня под ложечкой от этого необычного застолья… Молчу, жду. Потом Шолохов спрашивает: «Был у тебя отец Силантий?» Был, отвечаю. «Выслушал его?» Слушал, говорю. Михаил Александрович вздохнул: «Неправда. Если бы слушал, понял бы, что у него не клочок земли отрезали, отрезали память. Эти пять яблонь посажены в память о пятерых его сыновьях, погибших на фронте. Младший под Кенигсбергом остался. А вы его яблоньку хотите под корень»…

И замолчал. Никакого мне больше внимания. Я сидел-сидел и спрашиваю: «Я, наверно, пойду?» Шолохов лишь головой качнул.

Захожу в райком. Секретарша вся белая, прямо ко мне: «Срочно просили позвонить в обком…»

- Так вот и стал я работать главным агрономом, подвинул меня Михаил Александрович поближе к земле. – Степанович смеётся. И уже серьёзно: - Я на Шолохова не в обиде. Зелёный был тогда, не понимал, что такое память. А ею, памятью, жив человек.

… Почти двадцать лет назад слышал эту грустную исповедь волгоградский спортсмен Евгений Гермолид, но и теперь, когда речь заходит о поступках, об ответственности за каждый из них, он вспоминает яблоньку, спасённую Шолоховым.