Дубовское ковроткачество

Интерес к истории родного края - в крови у каждого человека, поэтому не иссякает поток краеведческих запросов с которыми в библиотеку обращаются читатели. Во 2-м квартале 2017 года к нам пришла преподаватель школы с просьбой помочь в подборе литературы и изучении темы "Дубовское ковроткачество". Результаты поиска представляем в виде справки.

Царицынский уезд был достаточно богат промышленниками. Их насчитывалось свыше 6 тысяч, из которых до 4 тысяч были местными мастерами. Исходя из природных условий уезда, здесь нашли для себя заработок: горшечники, глиномазы, чеботари, вязальщики сетей, крючники, водовозы и другие. Особенно славился своим промыслом посад Дубовка.

Всех кустарей в Дубовке насчитывалось почти 1300 человек, практически 50 % всех мастеров уезда!

Здесь ковродельный промысел приобрел наиболее организованные формы, а готовые изделия отличались своеобразием. Ковры мастерицы либо продавали перекупщикам, либо сами продавали их на пристани в Камышине, собираясь здесь в большом количестве у каждого прибывавшего парохода.

Выяснением истоков ковроделия в Дубовке занималась С.А. Давыдова. На ее расспросы дубовские мастерицы говорили, что считают свое дело «хохлацким», добавляя при этом, что работа их «чистая, не «русацкая» какая-нибудь, и занимаются они ею «испокон веку». Скорее всего, промысел этот был завезен сюда украинскими переселенцами, основавшими Дубовку.

Первоначально изготовлением ковров занимались отдельные мастерицы, самостоятельно выполнявшие все технологические операции, начиная с прядения и окраски шерсти. Однако со временем число самостоятельных коверщиц сокращалось, и промысел к концу 80-х гг. XIX в. сосредоточился в руках нескольких мастериц, снабжавших материалом и заказами зависимых от них надомниц. Связано это было и с растущей конкуренцией и с тем, что не всякая мастерица была в состоянии справляться с окраской шерсти. Мастерицы-хозяйки закупали шерсть большими партиями на кожевенных заводах и раздавали пряхам-надомницам. Дальнейшую работу – ссучивание шерсти в две нити, мытье и окрашивание хозяйки выполняли сами. Готовые нити передавались надомницам-коверщицам, получавшим сдельную плату. Иногда коверщицы работали в доме хозяйки, на ее станах.

Специалисты считали, что более успешному сбыту дубовских ковров мешали не только грубоватые рисунки и слишком резкие цвета, но излишний вес. Тем не менее, на местных рынках они пользовались большим спросом, а перекупщики при продаже нередко завышали цену в два раза против первоначальной. Между тем, сами ковровщицы, зависимые и от перекупщиков, и от хозяек-мастериц, имели от своего промысла очень скромные заработки. Работа их была кропотливой: даже очень опытная коверщица могла изготовить в день не более четверти погонного метра ковра шириной 90 см; в день они получали от хозяйки 15-18 копеек.

Технология и искусство производства ковров уникальна. Необычайно трудоемкий и одновременно простой процесс, требующий столько сил и усидчивости…

После покупки шерсть пряли, затем ее ссучивали, мыли, окрашивали, опять мыли и лишь, потом начинали ткать.

Если ранее процесс окраски не был столь сложен, использовали лишь 4 – 5 цветов: красный, синий, желтый, черный и зеленый, то со временем покупатель стал капризней и требовал разнообразие оттенков. Но, не смотря на все это краски, были очень резкие и придавали грубый вид рисункам ковров. Тем не менее, нельзя не удивиться до каких высот доходили красильщицы в своем деле. Не смысля ничего в химическом составе красок и, в большинстве своем, и вовсе не грамотные, чтобы воспользоваться какой либо печатной литературой красильщицы старались не отставать от требований времени и отвечать им по мере возможности.

Раньше ткались большие персидские узоры, затем стали использовать приложения с картинками и узорами, к различным журналам, покупаемым при случае в городе.

Для окраски использовали различные краски. Из растительных употребляли траву «серпий» которая давала зеленый цвет, купорос, калган. Все остальные выписывались из Москвы либо покупали в местных лавках. Но при этом все краски красильщицы называли «фуксином». Так же при окрашивание использовались: острая водка, купоросное масло, квасцы и спирт. Краску варили в котлах, в них же опускали шерсть. Что бы получить шерсть одного цвета, но разных оттенков ее опускали один, два и более раз в котел с краской. После окраски шерсть сушили, затем мыли. Если она была хорошо окрашена – вода не меняла цвет и оставалась чистой. Коровью шерсть красили только в черные и темные цвета либо оставляли в натуральном виде, овечью во все.

В год одна красильщица может окрасить около 75 пудов шерсти, за что получит около 1,5 тысяч рублей. 

Рабочее место коверщицы состояло из вертикального ткацкого станка, гребня, ящика на ножках, низенькой скамеечки и палки. Станок представлял собой одиночную или двойную раму, сделанную из толстых брусьев.

Рамы прикреплялись одной стороной к потолку горницы, другой упирались в пол. Для больших ковров используют двойную раму, имеющую поперечные брусья. В одиночных и двойных рамах устроены навои, на них натягивается основа из толстых пеньковых ниток.

Ремизов в точном смысле слова нет. Его роль играют круглые палки в 1 вершок в диаметре. Поднимая и опуская их нитки, передвигаются к основе. Батана тоже нет. Вместо него используют особого рода гребень. Изготавливают его из доски в два пальца толщиной и около 6 вершков квадратных. С одного края эта доска скошена, но не заостренна, заканчивающаяся толстыми зубьями. В середине этой доски находится рукоятка, прикрепленная под косым углом.

Низенький ящик на ножках используют для хранения шерсти. Внутри ящик разделен на маленькие отделения, в которые раскладывается шерсть по цветам и оттенкам. Для того что бы кусочки шерсти получались одинаковой длинны ее тщательно наворачивают на палку в ½ вершка в диаметре, а затем вдоль всей палки прорезают ножницами.

Реконструировать процесс навивки основы на стан позволяют материалы, собранные на Украине в XIX в. и обобщенные в середине XX в. Н.И. Лебедевой. В качестве основы использовали толстые пеньковые нити, смотанные в клубок. Натягивали основу с помощью палки, по длине немного большей, чем предполагаемая ширина ковра. Конец нити основы коверщица привязывала к концу палки и передавала палку своей помощнице, стоящей на какой-нибудь подставке или просто на лавке. Клубок ниток оставался в руках у первой работницы. Ее помощница перекидывала палку через верхний навой на заднюю сторону стана. Затем палку подводили под нижний навой на переднюю сторону стана. Первая работница прижимала палку к нижнему навою так, чтобы ее конец с привязанной нитью лежал у левой стойки рамы. Нить с клубка протягивали между палкой и нижним навоем и передавали клубок наверх. Там его перекидывали через верхний навой, вновь опускали вниз, нитью обвивали сверху палку, вновь протаскивали ее между палкой и нижним навоем и передавали наверх. Так получалась первая пара нитей основы. Навивку продолжали до конца рамы, конец нити привязывали к палке справа.

В итоге на передней стороне рамы навивались нити основы так, что одна нить шла под палку, другая проходила через нее сверху. Прижатая к навою палка разделяла основу на два ряда нитей – передний и задний.

Для перекрещения нитей основы использовали плоскую палку-линейку. Ее продевали сквозь нити основы (параллельно навою, примерно на полметра выше) так, чтобы передние нити, отведенные назад, и задние, притянутые вперед, образовывали перекрестие – зев.

Для того, чтобы можно было менять положение передних и задних рядов основы, к задним нитям (то есть к тем, которые шли под линейкой) привязывали отдельные крепкие нитки длиной 10-15 см и выводили их наружу сквозь передние нити основы. Затем пучок этих нитей (по 10-15) привязывали к длинной палке (диаметром 5 см). Потянув на себя палку, можно было вывести вперед нужный пучок нитей заднего ряда основы.

При тканье первую нить утка пропускали справа-налево. Линейку при этом ставили ребром, чтобы зев был шире, и в него удобнее было пропускать челнок. Затем линейку возвращали в прежнее (плоское) положение, притягивая на себя поочередно палки с нитями заднего ряда (меняя таки образом задний и передний ряды основы) и пропуская вторую нить утка.

Техника тканья дубовских ковров заключалась в чередовании нитей утка с так называемыми стручками. «Стручки» нарезали из разноцветной пряжи. Чтобы они были одинаковой длины, нитки разных цветов аккуратно наматывали на палку (примерно в 2 см диаметром), а затем вдоль всей длины палки разрезали их ножницами. Полученные кусочки шерсти одинаковой длины раскладывали по цвету в отделениях специального ящика, который всегда стоял справа от мастерицы.

Работала коверщица, сидя на низенькой скамеечке. Из ящика она брала «стручок», пропускала его между двух нитей основы (переднюю и заднюю) и туго завязывала узелок. Когда такими «стручками» была пройдена основа во всю ширину ковра, в зев пропускали челнок с толстой нитью, ссученной из коровьей шерсти. Прибивали нить утка деревянным гребнем. Его делали из доски (толщиной 1,5-2 см и длиной 25 см), один край которой был скошен и заканчивался толстыми зубьями. Посередине доски под косым углом крепилась ручка. Изготовив 50-60 см ковра, мастерица выравнивала «стручки» ножницами и наворачивала готовый кусок на вал или же просто перетягивала основу на навоях так, чтобы можно было продолжать работу дальше.

Завязывание «стручков» было делом несложным, но требовало большой усидчивости и терпения. Обычно к этому привлекали девочек с 9-10 лет. Взрослая мастерица садилась в центре, а девочки-ученицы располагались на маленьких скамеечках по обе стороны от нее. На свободные нити основы крепился рисунок с узорами, глядя на который, мастерица подбирала шерсть нужного цвета. Девочки работали под ее руководством, осваивая постепенно весь процесс тканья.

По воспоминаниям старожилов, еще в начале XIX в. мастерицы использовали так называемые «персидские» узоры. Однако впоследствии традиция эта была утрачена, и в 80-х гг. XIX в. на дубовских коврах пышно цвели яркие розаны, позаимствованные из приложений к модным журналам.

Несмотря на всю простоту работы и относительную дешевизну материала и работы вскоре этот промысел стал невыгоден, а к середине 50 – х годов XX века практически забыт. Такое забвение произошло из-за многих факторов. Отсутствие большого разнообразия узоров для ковров, подорожание сырья при спаде спроса. Механизация труда, либо по другим причинам, которые ныне не известны.

Литература:

Рыблова, М. А. Женские промыслы на Нижней Волге и Дону в XIX - начале ХХ вв. / М. А. Рыблова // Сарепта : ист.-этногр. вестник / ГОК Ист.-этногр. и архитектур. музей-заповедник «Старая Сарепта». - Волгоград : Мириа, 2011. - Вып. 4. Ч. 2. - С. 59-74.

Рыблова, М. А. Ткачество и вязание на Нижней Волге в XIX - начале XX вв. / М. А. Рыблова // Дом Дружбы. Волгоград. - 2012. - № 3. - С. 22-23.

Рыблова, М. А. «Хохлацкое дело» дубовских мастериц / М. А. Рыблова // Дом Дружбы. Волгоград. - 2012. - N 4. - С. 20-21 : фот.

Традиции и история изготовления ковра в г. Камышине и посаде Дубовка.

Дубовские ковры // Историческое объединение. – Режим доступа : http://historicalunion.ucoz.ru/publ/promysly_saratovskoj_gubernii/dubovskie_kovry/6-1-0-10