Воспевшая войну и мир. Маргарита Алигер

7 октября родилась советская поэтесса, лауреат Сталинской премии, кавалер ордена «Знак Почета» Маргарита Алигер.

Сегодня – в сложное для страны время – все более становятся актуальны книги о мужестве и стойкости наших предков. По-новому в этом свете раскрывается творчество советских поэтов и писателей – очевидцев Великой Отечественной войны, – которые сохранили подлинные переживания тех дней на страницах своих произведений. Среди многих достойных имен вспомним Маргариту Иосифовну Алигер, лауреатку Сталинской премии (1943) и кавалера ордена «Знак Почета» (1939). Писательница, поэтесса, переводчица и журналистка – ее творческий расцвет пришелся на самый, кажется, сложный этап – эпоху сталинизма и Вторую мировую. Однако трудно найти такого оптимиста от литературы, каким показала себя Алигер.

Слава пришла к поэтессе очень рано. Уже в 22 года она привлекла к себе внимание литературной общественности. Ее творчеством заинтересовался сам товарищ Сталин. А через год Алигер вступает в Союз писателей СССР, куда многие не могли пробиться на протяжении лет.

Занимаясь творчеством, поэтесса щедро делилась силами с коллегами из братских республик, переводя их произведения на русский. Алигер переводила с идиша, грузинского, украинского, латышского, азербайджанского и многих других языков Советского Союза. Внимание она уделяла также авторам Латинской Америки. За свои усилия в 1989 г. Алигер была удостоена премии Пабло Неруды.

Среди учителей автора были советские современники: Владимир Луговской, Александр Фадеев – и зарубежные классики: Уильям Шекспир. Главные отличия произведений Алигер – неисчерпаемая эмоциональность и сочувствие своим героям, оптимизм и надежда на лучшее. Поэтесса воспевает военный и трудовой героизм, не стесняясь пафоса и прямолинейности. В ее исполнении подобные гимны воспринимаются с доверием, ведь автор во многом описывал собственную жизнь, самым громким событием которой, разумеется, стала Великая Отечественная война.

В первый год боевых действий на фронте погиб муж Алигер – композитор Константин Макаров-Ракитин. В память ему она напишет одно из своих самых проникновенных стихотворений – «Музыка». Желая вступить в борьбу и забыться после горестных известий, Алигер уезжает в оккупированный Ленинград, где работает военным корреспондентом. Тема войны звучит и в главном произведении автора – поэме «Зоя», посвященной подвигу Зои Космодемьянской, за которую и была присуждена Сталинская премия.

«Зоя», несмотря на прямоту и простой слог, представляет собой очень сложный в плане композиции текст. Повествование развивается сразу в двух пространствах. В одном разворачивается история самой Зои Космодемьянской: ее подвиг и героическая смерть. В другом – идут воспоминания о дочери поэтессы, с которой она переживает вынужденное расставание в годы войны. Двух девочек связывает одно имя – Татьяна. Этим именем Зоя назвалась на допросе у немцев, это же имя носит и дочь автора:

Можно мне признаться?

Почему-то

ты еще родней мне оттого,

что назвалась в страшную минуту

именем ребенка моего.

Тоненькая смуглая травинка,

нас с тобой разбило, разнесло.

Унесло тебя, моя кровинка…

Алигер видит в этом пророческий знак, и мир советского материализма наполняется мистическими символами и образами. Так уготованный Зое эшафот превращается в «свадебный чертог», а последние проводы приговоренной – в праздничные чествования:

Свадебным чертогом встала плаха, –

голубица белая; гряди!

Нежили,

голубили,

растили,

а чужие провожают в путь,

– Как тебя родные окрестили?

Как тебя пред богом помянуть?

Многим это может показаться странным, но поэма, награжденная Сталинской премией, изобилует упоминанием Бога и религиозных традиций. Скорее всего, дело в дате написания – 1942 год, когда стране действительно требовалась помощь высших сил.

В образе Зои проступают христианские мотивы. Она предстает мученицей за правду и народ. Даже больше: во время пыток Зоя становится самой правдой и самим народом. Ее жертва и смерть являются ее победой над врагом. Отдав собственную жизнь, героиня обретает жизнь вечную в образе невесты:

Ты, который встал на поле чести,

русский воин,

где бы ты ни был,

пожалей о ней, как о невесте,

как о той, которую любил…

И конечно, разговор о «Зое» не был бы полным без упоминания Сталина, который не появляется в сюжете, но упоминания о нем становятся одним из главных лейтмотивов произведения:

Хриплый лай немецкого приказа –

офицер выходит из дверей…

и, присев на хромоногий стул,

он спросил угрюмо:

– Где ваш Сталин?

Ты сказала:

– Сталин на посту.

Это «Сталин на посту» будет возникать неоднократно и символизировать миропорядок и равновесие, которое не сломлено даже великой войной. Так, несмотря на то, что для Зои все вот-вот закончится, она осознает, что жизнь и борьба продолжается, пока цел главный стержень. И Сталин здесь представлен не как конкретная личность, а как такая же аллегория наравне с Зоей-невестой.

По мере развертывания двух историй – о Зое и о дочери Татьяне – обе героини соединяются в единый образ. Автор представляет, что было бы, если бы это ее ребенок оказался на месте героини. Общий эмоциональный накал передается с помощью резкого укорачивания стихотворной строки. Так, например, мешаются мысли в голове героини, когда ее ведут на эшафот:

Не будет

ни земли,

ни боли…

Слово «жить»…

Будет свет,

и снег,

и эти люди.

Будет все, как есть.

Не может быть!

С окончанием войны Алигер приветствует мирную жизнь, из ее поэзии уходит надрыв, на его место приходит спокойный оптимизм и вера в светлое будущее. Теперь ее герой – строитель, восстанавливающий разрушенное и создающий новое и лучшее:

Будний день похож на воскресенье.

На душе ни тягот, ни обид…

Ветром сдуем, дождиками смоем

черные твои, война, следы…

Чтоб осталось время только славой,..

красотой, осанкой величавой,

розовым гранитом над Невой.

(«Ленинград, весна, 1946»)

Особое место в художественном мире Алигер занимает образ друга и помощника. Дружба для поэтессы выше даже личной привязанности. Друг Алигер – это Человек с большой буквы, образец для подражания, первопроходец и искатель:

Это только маленькие души

могут жить одной своей душой.

Настоящим людям нужно много.

Сапоги, разбитые в пыли.

Хочет он пройти по всем дорогам,

где его товарищи прошли.

(«Друг»)

Алигер ждала долгая жизнь. Она пережила родную страну. На ее глазах прошли «оттепель» и перестройка. Новых идей Алигер так и не смогла понять и принять. В поздних ее стихотворениях все более проступает личное начало. С ним приходит и замешательство, тревога, тоска:

Обращаюсь к ране ножевой,

в долготу моих ночей и дней:

- Что мне делать на земле, живой?

А она в ответ:

- Тебе видней.

(«Подживает рана ножевая...»)

Так, пожалуй, Алигер можно назвать творцом, нашедшим общий язык с родной эпохой и совершенно растворившимся в ней. В условиях жесткой цензуры и эпидемии доносов Алигер, кажется, писала, что хотела, и не чувствовала страха. И самые тяжелые годы стали для нее самыми счастливыми и насыщенными:

Когда гуляют молния и гром,

когда гроза захлестывает дом,

в тепле постельном, в смутном полусне

одно и то же глухо снится мне.

Как будто я лежу на дне морском,

затянутая илом и песком...

И, боже мой, как хочется тогда

в мир вечных битв, волнений и труда,

в сороковые милые года!

(«Когда гуляют молния и гром…»)

Подготовила Галина Владимировна Рязанова