В 1 час 40 минут 21 февраля 1984 года закончилась земная жизнь Михаила Александровича Шолохова.
Вспоминая о великом писателе, мы публикуем подборку стихов советских и современных российских поэтов, посвящённых ему.
КРЕСТЫ
М. Шолохову
На Кубани долго не стареют,
Грустно умирать и в сорок лет.
Много раз описанный, сереет
Медленный решетчатый рассвет.
Казаки безвестного отряда
(Рожь двадцатый раз у их могил)
Песню спели, покурили рядом,
Кое-кто себя перекрестил.
Самый молодой лежал. И ясно
Так казалось, что в пивной подвал
Наркомпрод царицынский, вглядяся,
Зубы стиснув, руку подавал.
То не стон зубов - еще нет срока.
То не ключ охранника в замке.
То не сумасшедшая сорока
На таком же взбалмошном дубке.
Да и то не сердца стук. То время
Близит срок шагами часовых.
Легче умирать, наверно, в темень.
И наверное, под плач совы.
………………………………………
Чистый двор, метенный спозаранок,
И песок, посыпанный в зигзаг.
Рукавом отерши с глаз туманок,
Выстроиться приказал казак.
И построилися две шеренги отдаль,
Соревнуясь выправкой своей.
Каждый пил реки Кубани воду,
Все - кубанских золотых кровей.
Есаул тверезый долго думал.
Три креста светились на груди.
Все молчали. Он сказал угрюмо:
"Кто с крестом на сердце - выходи".
Пленные расхристывали ворот:
"Нет, нас не разделит жизнь и смерть!
Пусть возьмет их ворон или ворог!" -
И бросали золото и медь.
И топтали крест босые ноги.
Всех ворон гром снял со всех дубков.
И плыли глазницы над дорогой
Без креста впервые казаков.
1939
Михаил Кульчицкий
***
Мы вроде к ним пришли некстати.
Сидим поодаль от стола.. .
Из всей семьи я помню скатерть:
Она была белым-бела.
И, все косясь на это диво,
Бокал в сторонку отводя,
Хозяйка разливала пиво,
Пожалуй, слишком погодя.
Хозяин жадно, педантично
Пытал о Шолохове нас:
Знаком ли нам писатель лично,
Что ест, что курит он обычно,
Женат ли он и сколько раз?.
Я встал в ответ, прямой и резкий:
— А говорят, Есенин пил,
А между прочим, Достоевский
В картишки резаться любил!
Я не хотел бы вас обидеть,
Ведь каждый кормится своим,
По жаль мне тех, кто может видеть
Не дуб, а желуди под ним.
Я знаю Шолохова лично,
Так, что интимнее нельзя,
Не по-житейски, не привычно,
А по душам — читатель я.
И не ищу такого случая,
Чтоб ненароком свел нас быт.
А вдруг он мне не скажет лучшего,
Чем то, что в книге говорит.
Я в нем люблю свою Аксинью,
Знакомый с детства Тихий Дон.
Свою судьбу, свою Россию —
Люблю в нем большее, чем он.
Николай Доризо
НА СМЕРТЬ ШОЛОХОВА
Вешенская, 21 февраля, 1 час 40 минут
Россия спала,
Как заснеженный улей,
Привычным покоем жила.
Россия не знала,
Что Шолохов умер,
Иначе б она не спала.
Озябшая птица
Взлетать не хотела,
На реках потрескивал лед...
Россия
Не знала,
Что осиротела
На долгие годы вперед.
Часы остановлены...
Тихо...
Лишь ветер
По-песьи взвывал за окном.
Тепло отдавая
Родимой планете,
Над Доном сутулился дом,
И низкое небо
Все ниже спускалось,
Его накреняла беда.
Под толщею льда
Разъяренно
Плескалась,
Почуя тревогу, вода.
И стойла дрожали
От конского храпа,
И снег
Ошалело летел.
И колокол
Близко стоящего храма
Под траурным ветром
Гудел...
Падучей звезды
Не узрели над Доном,
Над Волгой,
Днепром,
Над Невой.
Для каждой избы
И для каждого дома
Был Шолохов
Вечно живой.
О как далеко,
Далеко до рассвета!..
Не стряхивал савана
Сад.
Все так же неслышно
Вращалась планета,
Привычно,
Как сутки назад...
На зябком рассвете
Россия проснулась,
Отринув привычный покой.
И сердце ее
В этот час содрогнулось
От общей потери людской.
Россия
В бессмертном стоит карауле,
В бессмертном стоит карауле,
Успев на года постареть.
Россия
Не верит,
Что Шолохов умер...
Она не поверит,
Что Шолохов умер:
Ему,
Как и ей,
Не судьба умереть!
Владимир Фирсов
Памяти Шолохова
Прошел он по жизни
Непросто,
Был славой обласкан большой,
Гигант
Невысокого роста
С истерзанной
болью душой.
О чем размышлял он
Бессонно
У времени страшном в плену?
И нам ли судить
Отстраненно
Поступки его
И вину?
Трагедия Тихого Дона
И те горевые года
В томах его
Непревзойденных
И в сердце у нас
Навсегда.
Там очи прекрасной Аксиньи,
Курганы казачьих костей
И черное солнце России,
И жизнь, словно сон
На кресте.
Ирина Касаткина
Памяти Шолохова
Тучи темные не разминулись,
Непогода на сердце легла.
Что глядишь ты вдаль сутулясь,
Будто снова пришла беда?
Будто волны тихого Дона
Раскачали осенним днем.
С берегов колокольным звоном
Мать - Россия грустит о былом.
Как пошел тогда брат на брата,
Кровью залит ковыль в степи.
За какие грехи расплата,
Смерть принять у родной реки?
Казаку век не жить в печали,
Напоить бы в реке коня ...
Только в бронзе тебя изваяли,
И живешь ты, вечность храня.
Смотришь - время память стирает,
Всюду деньги, подлость и страх …
Не за это тогда умирали,
С безнадежным "прости" на устах.
Но все дальше твой берег Дона,
На стремнине грести тяжело.
Снова слышны народные стоны,
Хоть и время вдаль утекло.
Все течет, велик и поныне
Боль и радость твоя - Тихий Дон.
Годы сгинут во тьме лихие,
Мы когда-нибудь доплывем.
Александр Пятый
Памяти М. А. Шолохова
Оцепенело замер Тихий Дон
Усталый, обессиленный от скорби
И мужественно сдерживает стон...
Мне ж боль утраты душу горбит.
И кажется, что Мелехов поник,
Аксинья пригорюнилась и плачет...-
Не мыслил себя Шолохов без них
Да и его герои - не иначе
Донщина милая,
Родимый край,
Раздолье беспредельное казачье
Промчались годы - только поспевай –
В безудержном галопьем скаче.
Певец земли,
Не тратя время зря
Жил вместе с нами,
Со страной в заботе.
Его встречала по утрам заря,
Как хлебопашца,
Ранью на работе.
Он по крупице каждый час и миг
Для нас, живущих, отдавал все силы.
И в образах немеркнущих своих
Навечно воплотил, что сердцу мило...
Оцепенело замер Тихий Дон,
Усталый, обессиленный от скорби.
Он мужественно сдерживает стон...
Мне ж боль утраты душу горбит.
Юрий Нырковский -Савченко
ПАМЯТИ ШОЛОХОВА
Года проходят в памяти туманом
И время забывает имена.
Живём в периоде, душевном, очень странном,
Что путаем, где Гордость, где Вина.
Но всякий раз, бродя у книжных полок,
Бросаю взгляд на корешки томов.
Путь от пера до полки очень долог,
Порой и он плутает между слов.
Григорий скачет яростным намётом.
Аксинья ждёт, по бабьи затаясь.
Судьба скрипит, бросает к пулемётам
И рвётся кровная и вековая связь.
Брат с братом делят батины портянки.
Нагайка хлещет волю на крови.
А воля что: от шашки и до пьянки.
О том, что было – по-утру соври.
Там старый дом, где быт веками сложен,
А тут иная жизнь к себе манит.
Григорий, выбирай, сегодня должен
Ты сделать выбор, сердце как велит.
Да что там сердце! Пуля не догонит.
Да что там пуля? Если жизнь – обман.
Аксинья! Кто в ночи тебя не тронет,
Кто не уйдёт в предутренний туман!
Расколот век на белых и на красных,
Нагульнов думает с Размётновым о том,
Что много злых, безумных и опасных
Людишек судятся не истинным судом.
И Половцевы землю отпахали,
И гордый конь пошёл на колбасу.
Кто выбор сделал, тот не знал печали:
Отечество не дремлет на посту.
Година о колено дух ломает
И бьёт о стену выбор двух дорог.
Кто предаёт, а что и сам не знает.
Но всё равно – он выбрал свой порог.
Листы, страницы, гранки и обложки.
Года в слова сплетаются, в шитьё.
Легко мечтать, плести «пути-дорожки»,
Да трудно оживить в словах житьё.
И пусть бежит за мамкой жеребёнок.
Он в двух шагах от Млечного Пути.
Пусть он спешит набрать земных силёнок
И жизнь прожить в Лазоревой степи.
Федотов А.Б.
Памяти Шолохова
По над Доном к югу плыли птицы,
Из церквушки тихий звон летел,
А на Дон с крыльца в своей станице,
Шолохов, прищурившись, смотрел.
Что он видел в волнах Дона синих,
Как катил казачьей лавы вал?
Или как в подсолнухах Аксинью
Молодой Григорий обнимал?
Встанут вдруг перед раскрытой дверью
Дед щукарь, Майданников Кондрат,
Или сексапильная Лукерья,
Как сейчас в народе говорят.
Как в строю, чеканя шаг отменный,
Вновь пройдут с ним сквозь пожарищ жар
И Давыдов, увалень степенный,
И взрывной, отчаянный Макар.
Караваном к югу плыли птицы,
С кленов желтых лист резной летел,
На крылечке в Вешенской станице
Шолохов, задумавшись, сидел!
Геннадий Переверзев
Комментариев нет:
Отправить комментарий