24 января 1919 года вошло в
историю казачества, как чёрная дата. В этот день была подписана директива
Оргбюро ЦК РКП(б) «Об отношении к казакам», положившая начало красному террору
против казачества. Число жертв этой политики Советской власти не поддаётся
подсчёту, поэтому принято называть условную цифру – 2 миллиона человек.
У историков до сих пор нет
единого мнения по поводу причин такого бесчеловечного отношения новой власти к
целому народу.
Первая версия – пронизанная советской идеологией – гласит, что
казаки являлись главной опорой царизма (до революции привлекались к разгону
демонстраций и усмирению недовольных), поэтому были уничтожены в первую
очередь. И, надо сказать, что версия эта небезосновательна. Первое восстание
против Советской власти было поднято именно казаками – 30 октября 1917 года
атаман Пётр Краснов потерпел поражение под Гатчиной, пытаясь прорваться в
Санкт-Петербург, чтобы восстановить монархию. Его арестовали, но позже
выпустили под честное слово не воевать против Советской власти. Слова этого
атаман не сдержал, и, вернувшись на Дон, постарался сделать всё, чтобы новая
власть не получила поддержки среди казаков. Меры он принимал жестокие – лишал
звания казака и расстреливал тех, кто поддерживал Советскую власть, укрепляя таким
образом войско.
В Смольном прекрасно понимали,
что казачество – это сила, вокруг которой может сплотиться вся Россия, поэтому
уже в декабре 1917 года на Дон были отправлены войска из Петербурга – именно на
Дону новая власть собиралась давить контрреволюцию самым жёстким образом.
Первую версию несколько
корректирует Вторая версия –
современная – которую выдвигают историки казачества. Они отмечают, что казаки
не были довольны своей ролью полицейских, неоднократно требовали не отправлять
их на разгон демонстраций, отказывались стрелять в людей, а в 1905 году на
территории Области Войска Донского даже действовала республика, основанная на
принципах свободы, равенства и братства. Более того, в первые же дни после свержения самодержавия ряд казачьих
частей поддержал Советскую власть. Следовательно, опорой царизма казачество не
было. Причину репрессий некоторые современные историки видят совсем в другом.
Учитывая, что Область Войска
Донского была государством в государстве – у казаков были свои порядки, свой
суд (казачий присуд), своя система хозяйства, они были потенциально опасны,
становясь на один уровень с новой властью. Достаточно вспомнить, что одно время
вся переписка с казаками велась через Посольский приказ, то есть Область Войска
Донского приравнивалось к иностранному государству. Если где-то могли собраться
силы, способные противостоять новой власти, то только на Дону.
Современные историки считают, что
репрессии произошли потому, что новая власть не учла или не пожелала учесть
казачий менталитет. Все отношения казаков с царями строились на договорной
основе и носили, скорее, коммерческий, чем идейный характер. Поэтому, когда
государь император Николай II отрёкся от престола, казаки посчитали себя свободными от
выполнения обязательств перед ним. Навоевавшись во время Первой мировой войны,
они были настроены мирно. Только этим можно объяснить, что лучшие воины России
дали себя уничтожить. Если бы не доброе отношение казаков к новой власти, история
России могла бы быть совсем другой.
Третья версия, которую не отвергают ни советские, ни современные
историки. Экономическая.
Первыми декретами Советская
власть отменила сословные привилегии и отдала землю народу. Льготы, данные
царями за верную службу по охране границ, по защите Отечества на фронтах всех
войн, вызывали зависть у не казачьего населения. На территории Области Войска
Донского казакам принадлежало 4/5 всей земли, а казачье население составляло
всего 43 %. Казаку полагался земельный надел в пять раз больший, чем у не
казака. Даже, если сам казак не мог обработать землицу, он мог сдать её в
аренду и получать прибыль. Бедных казаков было мало – считалось зазорным быть
бедным, у казаков слово «бедняк» приравнивалось к слову «лодырь». Ценилось
умение вести справное хозяйство.
Первые восстания на Дону начались
уже в марте 1918 года, когда выехавшие на поля казаки столкнулись с тем, что
часть земли им уже не принадлежит.
Циркулярное письмо, подписанное
24 января 1919 года, только подлило масла в огонь – началась неприкрытая война.
Первые пункты печальной директивы
«Об отношении к казакам» гласили:
1
Провести
массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести
беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим
какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К
среднему казачеству необходимо применить все те меры, которые дают гарантию от
каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.
2
Конфисковать
хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к
хлебу, так и ко всем сельскохозяйственным продуктам.
3
Провести
полное разоружение, расстреливать каждого, у которого будет обнаружено оружие
после срока сдачи».
Больше можно
было ничего не писать. Три пункта директивы давали указание уничтожить всех.
Во-первых, среди казаков почти не было бедноты. Во-вторых, излишками бойцы продотрядов
считали даже семенной хлеб – то есть тот, который был оставлен для посева на
следующий год. Отнять его, означало оставить семью голодать, потому что нечего
сажать, не будет на следующий год урожая. Отобрать другие продукты – обречь
казачью семью на голод уже сейчас. В-третьих, разоружить казака-воина, значит,
нанести ему оскорбление. То, что для всех считается оружием, для казака –
символ его принадлежности к казачеству. Например, шашка – обязательный атрибут
голосования на Круге, знак принадлежности к воинскому братству. «Казак без
шашки – не казак». К тому же у казаков было много наградного оружия, с которым
не хотелось расставаться – это память о славе, о подвигах (своих или предков).
Принятых мер Советской
власти показалось мало. За первой директивой последовал ещё ряд документов один
страшнее другого. Печально известен в этом плане Реввоенсовет Южного фронта.
Именно оттуда исходили самые страшные приказы, циркуляры, инструкции и
директивы.
7 февраля появляется инструкция,
согласно которой надлежало расстреливать «...всех
без исключения казаков, занимавших служебные должности по выборам или по
назначению окружных и станичных атаманов, их помощников, урядников, судей и
прочих, всех без исключения офицеров красновской армии, всех богатых и так
далее».
И машина красного
террора заработала в полную мощь. Решение о казни принимали, так называемые,
«тройки» - ревтрибунал. В станице Урюпинской, например, в день рассматривали до
50 дел, приговор по большей части из них был – расстрел. Приговор выносили на
основе ложных показаний не проводя расследования. В большинстве случаев в числе
приговорённых были старики, женщины и подростки. Людей выводили на площадь и
расстреливали при свидетелях по 30-40 человек в день. Перед казнью заставляли
раздеваться до гола, унижая насмешками. Трупы свозили к мельнице на окраине
станицы и там прикапывали. Вскоре у мельницы поселилась стая собак, которая
растаскивала части тел по всей станице. Только в Вёшенской, по свидетельству
Шолохова, за неделю было расстреляно 400 человек.
Как
отвечали поначалу казаки? Они попросту не верили, что такое возможно и
до середины марта терпели, не принимая никаких мер для защиты. Их смирение было
замечено и один из членов Реввоенсовета Южного фронта – Сокольниковым. 10
февраля он телеграфировал в Москву о том, что первый пункт циркуляра требует
изменений, потому что казаки сдаются полками, сотнями и отдельными группами.
Тот же Сокольников, прибыв в Москву на съезд партии, доложил об обстановке на
Дону и ему удалось добиться приостановки действия циркуляра. Но на местах об
этом не знали (или предпочитали «не знать») и продолжали расстреливать.
Следует
сказать, что Сокольников, несмотря на ряд своих действий, позволивших
приостановить уничтожение казаков, не был ярым защитником казачества. Он,
например, предлагал выслать всех стариков за территорию Области Войска
Донского, разместить их в концентрационных лагерях (идея создания таких лагерей
рассматривалась ещё в 1918 году) и привлечь их к работам.
11-12 марта 1919 года терпение казаков
лопнуло и вспыхнуло восстание на Верхнем Дону – в станице Вёшенской. Вскоре все
окрестные станицы примкнули к вёшенцам.
16 марта Реввоенсовет Южного фронта
выпускает директиву, где требует:
1. Сожжение всех восставших хуторов;
2. Расстрелы всех лиц без исключения,
которые принимали участие в восстании, прямое или косвенное;
3. Массовые расстрелы через каждые 10
человек взрослого мужского населения на восставших хуторах;
4. Взятие заложников из соседних к
восставшим хуторам;
5. Широкое оповещение населения, станиц и
хуторов о том, что все, кто будет замечен в оказании помощи восставшим, все
станицы и хутора, будут подвергаться беспощадному истреблению всего взрослого
мужского населения и при первом случае обнаружения помощи, предаваться сожжению».
Чем
ответили казаки? Из Воззвания «Свободные граждане ст. Вёшенской и её
хуторов!»: «Призываем советские войска,
сдающиеся без сопротивления, разоружить и отпускать на свободу для следования
по домам. Войска же сопротивляющиеся, разоружать силой, арестовывать и
направлять в станицу Вёшенскую, не подвергая их какому-либо насилию и
расстрелу!»
Казаки до последнего
верили, что возможно примирение, и старались не уничтожать идущих против них
красноармейцев. Не в чести были казни пленных, грабежи и т. п. Можно ли было с
таким подходом победить? Нет. Тем более, что со стороны Реввоенсовета Южного
фронта и Донбюро выходили всё новые, и новые директивы и циркуляры, требовавшие
массового террора.
Политику
Советской власти в марте-апреле 1919
года можно охарактеризовать перефразированными словами Ленина: «Шаг назад,
два вперёд». Видя сопротивление казаков, понимая, что «перебрали» с
карательными мерами, власть делает шаг назад и приостанавливает действие
директивы от 24 января – например, 25
марта 1919 года военный комиссар 12-й армии Сырцов в телеграммах требует
оповестить ответственных и партийных работников о том, что ЦК пересмотрел
директиву, 7 апреля Реввоенсовет Южного фронта издаёт приказ с запретом
уничтожать тех, кто не воюет против Советской власти и даже обещает разобрать
каждый случай с превышением полномочий и наказать виновных… А 21 апреля Донбюро принимает резолюцию,
в которой сказано: «… существование
Донского казачества с его экономическим укладом жизни, остатками экономических
привилегий, прочно укоренившимися реакционными традициями, воспоминаниями о
политических привилегиях, пережитками патриархального строя, с доминирующим
бытовым и политическим влиянием более богатых, и тесно сплоченной группы
офицерства и чиновничества – стоит перед пролетарской властью неизменной
угрозой контрреволюционного выступления». В связи с этим выделялась
насущная задача: «вопрос о полном,
быстром и решительном уничтожении казачества как особой бытовой экономической
группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего
чиновничества и офицерства, вообще, всех верхов казачества, активно
контрреволюционных, распыление и обезвреживание рядового казачества». 22 апреля по предложению Сырцова
Оргбюро ЦК РКП(б) снова принимает решение о терроре (южного
контрреволюционного) казачества.
Аналогичная
политика проводится по всей России. Страдают не только казаки Войска Донского,
но и казаки всех казачьих войск. Власть нацелена на полное истребление
казачества – если не физически, то морально.
В результате карательных
мер против казаков по приблизительным подсчётам только на Дону погибло около
миллиона человек – это 35% населения. В некоторых станицах было уничтожено до
80% жителей.
Многих казаков
выслали из станиц в Сибирь или Казахстан, освобождая земли для неказачьего
населения. Многие казаки покинули родные места и уехали за границу – в Грецию,
Турцию, Египет... Их судьба не была лёгкой – многие умерли в лагерях для
переселенцев, многие не выжили уже после, не найдя работы. Кто-то погиб,
защищая новую родину, как, например, есаул Василий Серебряков, который стал
национальным героем Парагвая, получив прозвище «капитан Ля Руссо». Кто-то
прожил долгую жизнь, но вечно тосковал по родине и бережно хранил всё, что её
касалось – как например, поэт Николай Туроверов.
Все казаки
уезжали на чужбину, надеясь однажды вернуться. И некоторые из них вернулись –
во время Великой Отечественной войны в качестве «казаков Паннвица». Для них это
не была война с Россией, это была война с Советами. Они не чувствовали себя
предателями, потому что не присягали Советской власти, против которой вела
войну Германия. После окончания войны их выдали Советской Армии наши союзники.
До сих пор потомки казаков вспоминают о трагедии в Лиенце, когда вместе с
воевавшими казаками в Россию насильно были вывезены их семьи. Возвращение на
Родину было горьким – всех ждали сталинские лагеря.
Многие из
оставшихся в России, перестали называть себя казаками и ничего не рассказывали
своим детям о том, откуда родом, кем были раньше. Во многом этому
способствовало продолжение карательных мер по отношению к казачеству. После
расказачивания пришло время коллективизации и раскулачивания. Известно, что уже
в 1930-е годы против казачьих станиц проводилась политика «чёрных досок позора»
за невыполнение плана по хлебозаготовкам. Занесение на «чёрную доску» означало,
что в станицу или хутор не будет привозиться продовольствие и хозяйственные
товары, все товары, которые имеются в торговых лавках, будут вывезены. Попасть
на такую «доску» можно было и за попытку поднять восстание. По воспоминаниям
жителей станицы Новодеревянковской, попавшей в немилость по чьему-то навету, в
результате карательных мер из 20 тысяч жителей в живых осталось менее 8 тысяч.
Остальные погибли от голода, потому что органами НКВД были уничтожены все
продукты питания – даже масло из лампадок вылили, даже банки с солениями
разбили на морозе.
Только в конце
1930 годов власти стали ослаблять карательные меры, потому что обстановка в
мире была тревожная, и требовались идеальные воины, готовые защищать страну от
нападения, а казаки всегда славились своими бойцовскими качествами…
Литература:
1.
Бородинцев, П.
Репрессии против Казаков как один из инструментов внутренней политики на заре
становление РСФСР / П. Бородинцев // Казарла. – 2013. - № 1. – С. 20-24.
2.
Генис, В. Л.
Расказачивание в Советской России / В. Л. Генис // Вопросы истории. – 1994. - №
1. – С. 42-55.
3.
Демидова, А. В.
Расказачивание в Хоперском округе в 20-30-х годах ХХ в. : историографический
анализ / А. В. Демидова // Стрежень : научный ежегодник. Вып. 2. – Волгоград :
Издатель, 2001. – С. 231-240.
4.
О'Рурк, Ш.
Как отрабатывался механизм репрессий: высылка терских казаков в 1920 году / Ш.
О'Рурк // Отечественная история. – 2008. - № 5. – С. 83-96.
5.
Скорик, А. В.
Расказачивание на юге России в 1930-х годах: исторические мифы и реальность /
А. В. Скорик // Отечественная история. – 2008. - № 5. – С. 97-108.
Комментариев нет:
Отправить комментарий