Дипломат, губернатор, мракобес – Михаил Леонтьевич Магницкий

 

4 мая 1778 года (245 лет назад) родился просветитель, литератор и дипломат Михаил Леонтьевич Магницкий.

Магницкий, Михаил Леонтьевич - известный обскурант (1778 - 1855), правнук автора знаменитой «Арифметики» Леонтия Филипповича Магницкого.

Выходец из семьи небогатых и незнатных, но ценящих образование дворян, Михаил Магницкий учился равно усердно и блестяще. Окончив с самыми высокими баллами Благородный пансион при Московском университете и, обратив на себя внимание Н. М. Карамзина своими поэтическими упражнениями, он недолгое время служит в гвардии, а затем переходит в коллегию иностранных дел. Направленный на дипломатическую работу в Вену, он прикомандировывается для ведения переписки к фельдмаршалу Суворову и проделывает с ним Итальянский и Швейцарский походы. Трудно сказать, насколько это назначение зависело от самого юного дипломата, но факт остается фактом: всю жизнь искавший себе покровителя, он начал с весьма высокой ноты.

Магницкий некоторое время работает в российском посольстве в Париже, а после возвращения в 1803 году представляет императору доклад о проекте конституции. Он получает благосклонный отзыв Александра и перевод в Министерство внутренних дел. Здесь он становится сотрудником стремительно возвышающегося М. М. Сперанского. Совпадали ли их взгляды и убеждения — вопрос открытый.

С одной стороны, в юности Михаил Леонтьевич слыл западником; неблагосклонный к либералам мемуарист Ф. Ф. Вигель отозвался о Магницком как об одном из тех, кто «вместе с европейским образованием проповедовали и европейскую безнравственность». С другой стороны, вся вторая половина жизни Магницкого проходит под знаменами воинствующих антилиберализма и антизападничества. Не исключено, что у него вообще не было твердых убеждений, кроме одного: надо угадывать текущее направление ветра и подставлять все возможные паруса.

В 1810 году Александр I приблизил Магницкого к себе в качестве статс-секретаря департамента законов в Государственном совете с пожалованием в действительные статские советники. Он начал выполнять все военные дела «в высшем их отношении», составлять инструкции командующим русскими армиями. Вместе с военным министром М. Б. Барклаем де Толли Магницкий возглавил комиссию составления уставов и уложений для всех подразделений военного министерства и смог за несколько месяцев составить все необходимые уставы и подать их на высочайшее рассмотрение. Судьба его складывалась, казалось бы, предельно благополучно.

Однако 17 марта 1812 года Магницкий был объявлен государственным преступником и отправлен в изгнание. Причиной этому явилось падение с поста секретаря Государственного совета его покровителя и друга М. М. Сперанского, который был обвинен в «намерении ниспровергнуть существующий порядок», в «преступных сношениях с французским правительством» и сослан Нижний Новгород. Магницкий же был отправлен в Вологду. Многое пришлось пережить в ссылке Магницкому. На улицах на него указывали пальцем, дети кричали вслед: «изменник!». Проходу не было не только его семейству, но и слугам. Акушер отказывался приезжать к его беременной жене. В лавках ему продавали товары по ценам, завышенным в сравнении с обычными, в пять раз. Магницкие были вынуждены продавать все, что у них было, вплоть до одежды. После взятия французами Москвы ему показалось, а, может быть, так и было на самом деле, что купцы из вологодских мясных рядов решили его убить. В своих показаниях Александру I он писал: «В течение нескольких месяцев, – каждую ночь, с больною беременною женою и малолетним сыном ожидал я нападения пьяной черни». По его позднейшим воспоминаниям, «жена его, от жестокого климата, потеряла здоровье, а дочь умерла». Сильнейший стресс, связанный с крушением карьерных планов и смертью ребенка стал причиной того, что бывший вольнодумец Магницкий стал искать утешения в религии.

По прошествии нескольких лет, император, столь же внезапно, сколь и отправил их в опалу, «простил» Сперанского и Магницкого. 30 августа 1816 года Магницкий получил назначение на должность воронежского вице-губернатора и до июня 1817 года фактически выполнял губернаторские обязанности. Он смог за короткое время раскрыть значительные злоупотребления и преступления воронежских властей.

Успев снискать расположение Аракчеева и князя А.Н. Голицына, он был назначен вице-губернатором в Воронеж, затем губернатором в Симбирск, а в 1819 г. членом главного правления училищ. В этой роли стремился к преобразованию просвещения в Поволжье: добился добавочного финансирования учебных заведений за счет губернских оброчных статей; создал сельские школы для нерусских народов; предложил открыть институт восточных языков в городе Астрахань; разработал план «народного воспитания», построенный на началах православия и самодержавия.

Вместе с тем, следуя вкусам новых покровителей, бывший сотрудник Сперанского сделался крайним гонителем просвещения.

В 1819 г. Магницкий был послан, в качестве ревизора, в Казань, с правами попечителя. В представленном им отчете он обвинял университет в растрате казенных денег и в безбожном направлении преподавания и предлагал торжественно разрушить самое здание университета. Такая мера не встретила, однако, сочувствия в главном правлении училищ и не была одобрена государем; вместо уничтожения университета предположено было его преобразование, производство которого было поручено самому Магницкому, назначенному попечителем Казанского округа. При самом назначении Магницкого были уволены 11 профессоров; затем последовали новые увольнения. Преподавание римского права было заменено правом византийским. В 1823 г. была устроена особая «кафедра конституций», английской, французской и польской, «с обличительной целью».

В 1823 г. Магницкий выступил в главном правлении училищ с доносом против московского профессора Давыдова, обвиняемого им в «следовании безбожному учению Шеллинга» и предлагал совершенно уничтожить преподавание философских наук в университетах.

Жизнь студентов была подчинена в Казани строжайшим правилам монастырской дисциплины и наполнена упражнениями в благочестии. Внутри университета водворились доносы и интриги. Назначенная в 1826 г. ревизия генерал-майора Желтухина вскрыла результаты системы Магницкого, в виде полного падения университета; обнаружилась и громадная растрата казенных денег. 6 мая 1826 г. Магницкий был отставлен от должности попечителя.

Магницкий был отправлен Николаем I в отставку вместе с А. А. Аракчеевым и Д. П. Руничем. На его имущество был наложен секвестр, а затем он был сослан в Ревель (ныне Таллин, Эстония), где жил около шести лет. О ревельском периоде его жизни мало что известно. П. А. Вяземский вспоминал, что Магницкий «в ссылочных пилигримствах своих затронул не одно женское сердце».

В начале 1831 года Магницкий подал императору Николаю I ряд записок под общим заглавием «Обличение всемирного заговора против алтарей и тронов публичными событиями и юридическими актами». В этом характерном для Магницкого документе подробно излагался некий план захвата иллюминатами–масонами власти в европейских государствах и установления мирового господства. Показательно, что в своих записках Магницкий фактически занялся разоблачением своего бывшего начальника и либерального единомышленника М. М. Сперанского. Прежде всего Магницкий заявил, что тот являлся главой тайного заговора в России, и, благодаря покровительству Сперанского, проповедь «иллюминатства» велась в Российской империи с «адскими ухищрениями». Сперанский изображался Магницким как жертва иллюминатов, «кои ищут... обольстив значущих в правительстве людей разными обманами ... управлять ими в видах своего общества». Примечательным в этом доносе Магницкого было то, что «впервые участниками «мирового заговора масонов» стали и евреи». Говоря о возникновении различных ересей, Магницкий возлагал за это вину на еврейство, которое, по его утверждениям, превратно истолковывает Библию, особенно в пророчествах о пришествии Христа. Указывая на евреев как на «деморализующую силу», Магницкий писал об использовании их со стороны иллюминатов для достижения тайных целей. Кроме того, он заявлял, что центр мирового заговора находится в Лондоне. Историк Д. Смит утверждает, что в письмах Магницкого «впервые появляется концепт «жидомасонства», породивший впоследствии «Протоколы сионских мудрецов».

В 1834 году Магницкий получил дозволения переселиться в Одессу вместе с женой.  В Одессе особо теплые отношения сложились у Магницкого с глубоким религиозным писателем и консервативным публицистом Александром Стурдзой и его сестрой, Роксандрой Эдлинг.

В годы одесской ссылки произошло примирение Магницкого с А. Н. Голицыным, в отставке которого с поста министра духовных дел и народного просвещения он принял самое активное участие. «Это лежало на совести его, Магницкого, и он прибегнул к помощи третьего лица, прося за прошлое христианского прощения; в ответ Магницкому князь поручил ему передать, что старого он не помнит». Кроме того, известно, что Магницкий попросил прощения в 1837 году у Сперанского, когда тот был в Одессе.

Стурдза ввел Магницкого в кружок, в который входили видные одесские чиновники, интригующие против генерал-губернатора новороссийского края М. С. Воронцова. В итоге, в начале 1839 года одесские власти под тем предлогом, что Магницкий начал «водиться с праздными людьми в Одессе, занимается интригами, пересудами, сплетнями и неосновательными доносами, затрудняет начальство и возбуждает вредное для службы несогласие», приказали ему покинуть Одессу.

Магницкий переехал в Херсон под надзор полиции и провел там два года.  «Скромное и сдержанное пребывание в тихом городе обратили внимание графа Воронцова, который, во уважение хилого здоровья Магницкого, исходатайствовал ему у государя императора возвращение снова в Одессу».

Это произошло в 1841 году. Во второе свое пребывание в Одессе Магницкий увлекся астрономией, занимался греческим языком и переводом книг древних писателей, писал статьи для погодинского «Москвитянина». Сохранилась характеристика Магницкого того времени, данная А. С. Стурдзой: «быстрота и меткость ума еще не покидали бодрого старца; он все еще был душою наших дружеских бесед, несравненным ценителем ученых и литературных трудов, строгим обличителем гордой философии по стихиям мира и в полном смысле стоиком-христианином. Только мало-помалу крепло и обнаруживалось в нем благодатное отчуждение от мирских видов и пристрастий, прилежание к келейной молитве и безусловное младенческое послушание всем уставам матери нашей Православной церкви». Магницкий окончательно обратился к традиционному православию. Любимыми его книгами стали Евангелие и собрание житий святых – Четьи-Минеи Св. Димитрия Ростовского. «Он уже строго осуждал в других уклонения мистицизмом и всякие другие уклонения от чисто-православного учения; таким лицам он выставлял в пример для подражания простоту веры поселян, и при этом нередко повторял: «нам нужно побольше мужицкой веры».

Смирив христианской аскезой свой неугомонный нрав, примирившись с теми, кого он жестоко обидел при жизни, 21 ноября 1844 года Магницкий скончался от воспаления легких и был погребен на Старом кладбище Одессы. В 1930-е годы на месте этого кладбища был устроен парк имени Ильича.

После смерти Магницкого князь П. А. Вяземский написал: «имел он и некоторые человеческие черты. Зачем же не приводить их в известность? … был он человек, как водится, не только так себе (курсив П. А. Вяземского – М. А.), как говорится, но в некотором отношении отличающийся от толпы и даже сочувственный. … Не требуем, чтобы прикрывали молчанием и забвением все темное и недоброе в минувшем; но можно и должно требовать суда хладнокровного, нелицеприятного».