Женские образы в романе М. А. Шолохова "Тихий Дон"

Произведения русской литературы создают образы женщин, в которых отражаются национальные представления о важнейших качествах. Таков и роман М.Шолохова «Тихий Дон», в котором в женских образах выражается не только общечеловеческое представление о женственности, о роли женщины в жизни, но и прослеживаются тесные связи со всей национальной традицией в изображении женского характера.

Богатство человеческого мира

Женские образы романа – это воплощение единства народной жизни, отражение философского осмысления гармонии мира и человека. По мнению исследователей (например, Муравьевой Н.М., Сатаровой Л.), в романе «Тихий Дон» слились воедино многочисленные реки и ручейки русского национального мироощущения, которое зародилось в древности, расцвело в классический период отечественной культуры и во многом исчерпало себя в ХХ веке. И изображение казачьих семей в романе  позволяет автору отразить процесс разрушения гармонии целостного казачьего мира, существовавшей на протяжении веков, а семейная драма Мелеховых (как и Астаховых, и Кошевых) становится  микромоделью трагедии,  произошедшей с казачеством после революции и гражданской войны. 

Семья Мелеховых открывает эпопею и заканчивает ее. Это типичная семья казаков-тружеников. Самостоятельность, смелость, решительность, безграничное трудолюбие и практичность, глубину и нежность большого чувства, даже  пренебрежение традициями, переполнявшими жизнь, раскрывает Шолохов в истории рода Мелеховых.

Важнейшим показателем качества духовной культуры (не только сообщества в целом, но и отдельного человека) является, по общему признанию, эмоционально-чувственная сторона отношений между мужчиной и женщиной. Причём «напряжённая диалектическая взаимосвязь» чувственного и духовного в культуре  наилучшим образом выражается через женские характеры, их любовные переживания и поступки, что часто используется авторами художественных творений для развязки или обострения различных коллизий в межчеловеческих отношениях. Поэтому особое место занимает в романе его любовная линия.

Одной из сюжетообразующих линий (если не главной) является развитие взаимоотношений Григория Мелехова с двумя женщинами – Аксиньей и Натальей. Любовная линия романа определяет не только сюжет, но и направление развития характеров героев, их внутреннюю жизнь.

Любовь Григория и Аксиньи, жены соседа-казака Степана Астахова, по всем общепринятым нормам грех, блуд. В самом начале их отношений Григорий и сам так же воспринимает свои с ней отношения, однако со временем это восприятие меняется, и он уходит к Аксинье из собственной семьи. Отношения их трудно назвать иначе, чем страсть к счастью и жизни каждого во имя другого: Аксинья теряет дочь, Григорий – жену, однако никто из них не пытается обвинить другого в происходящем, но очищается в этом горе и возрождается к новой любви.

Судьбы Аксиньи и Натальи зависимы одна от другой. Получается так, что если  счастлива одна, то несчастна другая. М. Шолохов изобразил любовный треугольник, который существовал во все времена.  

Наталья любила своего мужа всей душой: «...жила, взращивая бессознательную надежду на возвращение мужа, опираясь на нее надломленным духом. Она ничего не писала Григорию, но не было в семье человека, кто бы с такой тоской и болью ожидал от него письма».

Эта нежная и хрупкая женщина приняла на себя всю меру страдания, отпущенного жизнью. Она желала сделать все для сохранения семьи. Ильиничну и Наталью объединяет мудрое спокойствие хранительниц семейного очага, продолжательниц рода, глубоко запрятанная способность к напряжённой духовной жизни. Впервые описывая «дюже красивую» Наташу, Шолохов отметит её смелые серые глаза, смущённую и смелую улыбку, бесхитростный правдивый взгляд и – что не раз будет подчёркнуто в дальнейшем – «большие, раздавленные работой руки». С годами Наталья слегка раздаётся, как и положено матери двух детей, но автор, рассматривая её глазами Григория, вновь подчёркивает ладность, степенность её фигуры и «широкую рабочую спину». В дом Мелеховых Наталья вошла, покорив Ильиничну своим трудолюбием (чего не было у другой невестки – Дарьи). Впрочем, и сама Ильинична обладает теми же, что и Наталья, качествами.

Долготерпение и однолюбие отличают Наталью. Русская стеснительность и целомудрие не позволили ей даже поцеловаться с любимым до свадьбы. Её отношения с мужем в первый год после свадьбы писатель сравнивает со снегом – так холодна и медлительна её любовь, так глубоко скрыты её чувства. И лишь с рождением детей она стала увереннее, «расцвела и похорошела диковинно», лицо «радостно зарумянилось», и любовь её стала согревающей. Великое чувство любви к мужу, «взволнованную радость» от общения с ним пронесла Наталья через всю жизнь, вызывая этим зависть легкомысленной Дарьи и уважение Ильиничны и Дуняши. Болезнь и последующее выздоровление довершили процесс её становления. Теперь мир раскрылся ей во всей красоте и во всём чуде, и сама она раскрылась ему так, что её «огромные глаза лучились сияющей, трепетной теплотой…» Любовь к мужу в художественном мире М. Шолохова неразрывна с материнством.

Великое чувство материнства заложено и в Ильиничне, до последнего своего дня ждавшей младшего сына, ежедневно готовила для него еду (вдруг приедет), ежедневно выходила встречать его за околицу. Чувство материнской любви заставляет обеих женщин осудить насилие и жестокость, мать делает напутствие сыну не забывать Бога, помнить, что и у противников где – то остались дети. Сурово осуждает Ильинична Дарью за убийство. По это же причине отказывает от дома супостату – убийце Митьке Коршунову. И Наталья после убийства Митькой семьи Кошевых говорит: «Я за брата не стою». Сердце русской женщины – матери столь отходчиво, что Ильинична, ненавидя убийцу своего старшего сына Мишку Кошевого, порой испытывает и к нему материнскую жалость, то посылая ему дерюжку, чтобы не мёрз, то штопая одежду. Ненависть настолько чужда Ильиничне, что она единственный раз разгневалась на невестку за то, что она призвала небесные кары на голову мужа – изменника. И не просто разгневалась, но и заставила Наталью покаяться. Урок не прошёл даром. Наталья по воле писателя и в полном соответствии с особенностями своей натуры «простила Григорию всё… и вспоминала о нём до последней минуты». В этой удивительной мягкой и доброй натуре, подчёркивает Шолохов, вместе с тем существовала внутренняя гордость и способность к самым глубоким чувствам. Подобно тому, как «твёрдая старуха» Ильинична «слезинки не выронила», узнав о смерти мужа, Наталья «ни слова упрёка» не бросила Григорию, прослышав о его поведении в походе, а лишь сурово молчала. О силе переживания Натальи, о её гордости говорят не слова, а поступки: первый раз попытка самоубийства, во второй – нежелание не любимой Григорием иметь от него ребёнка.

Аксинья – почти полная противоположность Наталье. Если корни Натальи уходят к фольклорной Василисе Премудрой, к Домострою и пушкинской Татьяне Лариной, то характер Аксиньи близок героиням Достоевского. Она – воплощение порыва, непосредственной жизни, протеста. Как отмечал один из шолоховцев Васильев, Наталья оттеняет созидательные, патриархальные устои Григория, Аксинья – его стремление к изменению жизни, его неуспокоенность и максимализм (чрезмерность, крайность в каких – либо требованиях, взглядах).  Шолохов ценит в Аксинье цельность чувств, активное стремление к счастью. В романе не раз подчёркивается, что любовь Аксиньи не разврат, она «больше, чем позорная связь», она глубокое чувство, бросающее вызов родовым понятиям, утверждающее личную свободу человека. Любовь к Грише, как говорит сама Аксинья,  это и её месть за жизнь в заточении у Степана, за высушенное сердце. Это и не менее страстное, чем у Катерины из «Грозы» Островского, желание «за всю жизнь горькую отлюбить», и выход из одиночества. Неистовость любви Аксиньи подчёркивается в романе тем, что почти все сцены свиданий происходят на фоне буйно цветущей природы (у Дона, в хлебном поле, в степи). Вместе с тем до определённого момента писатель показывает, что в Аксиньином поиске индивидуального счастья есть и нечто недостойное. В описании губ Аксиньи, её красоты, её глаз то и дело появляется эпитет «порочный». Эпитет этот исчезает, когда она становится матерью (теперь у неё «похорошевшие глаза», «уверенно – счастливая осанка», вновь появляется, когда она, сама потеряв ребёнка, уводит Григория от жены и детей, и полностью исчезает к концу романа. Именно теперь Аксинья думает не о себе, а о Григории, проникаясь к нему «почти материнской нежностью». Она пригревает Мишатку, на почве любви к Григорию сближается с Ильиничной, а после смерти Натальи не только о её детях, но начинает называть её мамой. Любовь обретает здесь традиционно народное содержание. В душе героини поселяется весна. Мир наполняется для неё новым звучанием, и вся она становится похожей на ребёнка, ведёт себя «по – детски» (что в художественном мире Шолохова – свидетельство высшей нравственной оценки). Дети и любовь – последнее, о чём услышит и герой, и читатель из уст Аксиньи.

Аксинья и Наталья ушли из жизни, наказав тем самым вершину своего любовного треугольника, оставив Григория на перепутье дорог. Григорий переживает смерть обеих женщин – но переживает по-разному. Узнав, что на роковой шаг Наталью толкнул разговор с Аксиньей, рассказавшей его жене всю правду, Григорий «из горницы вышел постаревший и бледный; беззвучно шевеля синеватыми, дрожащими губами, сел к столу, долго ласкал детей, усадив их к себе на колени...» Он понимает, что виноват в смерти жены: «Григорий представил, как Наталья прощалась с ребятишками, как она их целовала, и, быть может, крестила, и снова, как тогда, когда читал телеграмму о ее смерти, ощутил острую, колющую боль в сердце, глухой звон в ушах». Как замечает автор:  «Григорий страдал не только потому, что по-своему он любил Наталью и свыкся с ней за шесть лет, прожитых вместе, но и потому, что чувствовал себя виновным в ее смерти. Если бы при жизни Наталья осуществила свою угрозу – взяла детей и ушла жить к матери, если бы она умерла там, ожесточенная в ненависти к неверному мужу и не примирившаяся, Григорий, пожалуй, не с такой силой испытывал бы тяжесть утраты, и уж, наверное – раскаяние не терзало бы его столь яростно. Но со слов Ильиничны он знал, что Наталья простила ему все, что она любила его и вспоминала о нем до последней минуты. Это увеличивало его страдания, отягчало совесть не умолкнувшим укором, заставляло по-новому осмысливать прошлое и свое поведение в нем...».

Григорий, который ранее относился к жене безразлично и даже неприязненно, потеплел к ней из-за детей: в нем проснулись отцовские чувства. Он готов был одно время жить с обеими женщинами, каждую из них любя по-своему, но после смерти жены на время почувствовал неприязнь к Аксинье «за то, что она выдала их отношения и тем самым толкнула Наталью на смерть».

Однако гибель Аксиньи вызывает у Григория еще более глубокие страдания. Он видел, как «кровь текла... из полуоткрытого рта Аксиньи, клокотала и булькала в горле. И Григорий, мертвея от ужаса, понял, что все кончено, что самое страшное, что только могло случиться в его жизни, – уже случилось...». С гибелью Аксиньи жизнь для Григория почти потеряла смысл. Хороня любимую, он думает; что «расстаются они ненадолго...».

Образы простых женщин-казачек в романе «Тихий Дон» нарисованы  М. Шолоховым с потрясающим мастерством. Их судьбы не могут не волновать читателя: заражаешься их юмором, смеешься над их колоритными шутками, радуешься их счастью, грустишь вместе с ними, плачешь, когда так нелепо и бессмысленно обрывается их жизнь, в которой, к сожалению, было больше трудностей, горестей, потерь, чем радости и счастья.

Все женщины, которые прошли через жизнь Григория Мелехова: мать  Ильинична, Дуняша, Дарья, Наталья и Аксинья –  все они оставили след в  его судьбе. Григорий каждую любил по-своему. Ильинична научила его жить, она его мать. Дуняша, его сестра, она только начинает свой жизненный путь и Григорий ей помогает. Но именно на Дуняшиных руках оставшийся дом и дети Григория. И на ее долю выпадают трудные годы разорения казачьей жизни. Дарья просто тот человек, который живет в одном доме с Григорием и он учит ее уму-разуму. Наталья любит Григория всем сердцем, родила ему детей, а самое главное сына, казака. Аксинья наполняет  жизнь Григория своей страстной любовью.

Заключительная книга «Тихого Дона» пронизана мотивами вины, покаяния и смирения. После смерти Натальи и Ильиничны хозяйкой мелеховского куреня становится Дуняшка, ей предстоит примирить в одном  доме героев-антагонистов: Мелехова и Кошевого. Дуняшка  – особенно привлекательный женский образ в романе. В смутное время даже Наталья не удержалась от страшного поступка, погубив дитя во чреве, Дуняшка же лишена пагубных разрушительных страстей. Не случайно ее сравнение в романе с лазоревым цветком – поэтическим символом красоты донской степи. В ее образе оживают черты Ярославны, плачущей о непутевом муже и несчастном брате, одинаково дорогим ее сердцу.

Григорий Мелехов в финале романа возвращается в новую семью, где его сына воспитывает сестра-христианка.

Образ Аксиньи

Особым обаянием наделил автор романа Аксинью. Ей присущи и внешняя, и внутренняя красота. Она упорно борется за свое счастье, рано испытав всю горечь женской доли, смело и открыто восстает против рабского, приниженного положения женщины, против патриархальной морали. В страстной любви Аксиньи к Григорию выражен решительный протест против загубленной молодости, против истязаний и деспотизма отца и нелюбимого мужа. Борьба ее за Григория, за счастье с ним – это борьба за утверждение своих человеческих прав. Мятежная и непокорная, с гордо поднятой головой, шла она против предрассудков, лицемерия и фальши, отвоевывая свое счастье с любимым человеком, вызывая злые толки и пересуды.

Аксинья необыкновенно красива. Вот как описывает ее Шолохов: «…Ветер трепал на Аксинье юбку, перебирал на смуглой шее мелкие пушистые завитки. На тяжелом узле волос пламенела расшитая цветным шелком шлычка, розовая рубаха, заправленная в юбку, не морщинясь, охватывала круглую спину и налитые плечи…» У героини красивая и гордая походка: даже ведра с водой она носит по-особому –  очень величаво и грациозно.

Одним из постоянных определений человеческой сущности Аксиньи, ее борьбы за счастье становится в романе эпитет «гордая». У Аксиньи «гордое» лицо, презирая хуторские сплетни, она «гордо и высоко несла свою счастливую, но срамную голову». После ссоры с Мелеховыми она не здоровается с ними, «с сатанинской гордостью, раздувая ноздри, проходила мимо». Неоднократно повторенное определение «гордая» служит для выделения одной из самых существенных черт характера Аксиньи. Аксинья гордится не только своей яркой, волнующей красотой. Гордость ее выражает постоянную готовность отстаивать свое человеческое достоинство, показывает жизненную стойкость, силу и благородство характера.

Тяжкие жизненные испытания не сломали Аксинью, а наоборот, раскрыли в ней все самое лучшее. Если в начале романа она могла под влиянием минутного настроения изменить Григорию с Листницким, оскорбить Наталью, накричать на Пантелея Прокофьевича, то в последнем томе она изменяется, проявляет любовь и понимание по отношению к другим людям. Новое чувство возникает у Аксиньи по отношению к нелюбимому мужу Степану – она начинает понимать его и жалеть по-своему. Меняется и отношение к Наталье: в последнем разговоре, когда Наталья приходит узнать, действительно ли Аксинья снова «завладала» Григорием, Аксинья уже не глумится над Натальей, как раньше, а здраво, почти как Ильинична, рассуждает: «Знаешь что? Давай об нем больше не гутарить. Жив будет... вернется – сам выберет». Аксинья любит детей Григория со всей полнотой материнских чувств («Они сами, Гриша, стали звать меня матерью, не подумай, что я их учила»). Не случайно Ильинична, так непримиримо раньше относившаяся к отношениям Григория с Аксиньей, как говорит Дуняшка, «прилюбила Аксинью в последнее время».

Как только в Аксинье пробуждается материнские чувства, все порочное и вызывающее в ней исчезает, и это сказывается на отношении ее к  миру и другим людям. Так, Аксинья заботится о деде Сашке так же трогательно, как в свое время  это делала Наталья по отношению к деду Гришаке. Однако Аксинье придется еще долго изживать своеволие, пока она, наконец,  не откажется от желания  завладеть Григорием любой ценой и не искупит, хотя бы частично, свой грех перед Натальей, заменив мать детям Григория.

Аксинья не может солгать, извернуться, обмануть. Лицемерие ей противно. Когда Наталья пришла к ней поговорить о Григории, который по слухам встречался с соседкой, Аксинья пытается отклониться от ответа. Но достаточно было Наталье упрекнуть ее, как Астахова, вспыхнув, гордо  и резко подтверждает предположения обманутой жены.

Правдивость и прямота – в ее характере.

Образ Аксиньи построен на развитии мотива огня и жара, на мотиве особой жизнестойкости героини и её даре «вчувствования» в природу.

Мотив огня и жара впервые возникает в портрете героини на покосе, затем обретает роль символа необоримости любви-страсти. Запретная любовь оставляет отпечаток на гордом лице Аксиньи (на нём словно тавро выжжено), а «бесстыдное полымя» любовной страсти проявляет себя мощно и агрессивно в столкновении с Пантелеем Прокофьевичем, и в разлуке с Григорием «в глазах, присыпанных пеплом страха, чуть приметно тлел уголёк, оставшийся от зажжённого Гришкой пожара».

Через всю жизнь пронесла Аксинья любовь к Григорию, сила и глубина ее чувства выразилась в самоотверженности, в готовности следовать за любимым на самые тяжкие испытания. Во имя этого чувства она бросает мужа, хозяйство и уходит с Григорием батрачить к Листницким. Во время Гражданской войны она идет за Григорием на фронт, разделяя с ним все невзгоды походной жизни. И в последний раз по его зову она покидает хутор с надеждой найти вместе с ним свою «долю» на Кубани. Вся сипа характера Аксиньи выразилась в одном всеохватывающем чувстве – любви к Григорию.

Образ Натальи

Наталья в противовес Аксинье – верная женой и мать. И в этом контрастном противопоставлении образов многое идет от Гоголя. Он  разделял чисто женское очарование и семейный материнский долг. Подобно матери сыновей Бульбы М. Шолохов подчеркивает в своих героинях: Наталье, Ильиничне, верующей матери Бунчука и других – не только самоотверженность, но и желание остановить заблудшую душу на путях греха.

Автор «Тихого Дона» непропорционально мало по сравнению с Аксиньей говорит о внешней привлекательности Натальи, но это вовсе не значит, что она ей в чём-то здесь уступает. Причем оценку женской привлекательности будущей жены Григория Шолохов «доверяет» сначала именно Аксинье. Узнав, кого сватают для него родители, она против воли, в явной растерянности выговаривает: «Наталья... Наталья – девка красивая... Дюже красивая...». Сколько стоят подобные слова из уст соперницы – известно всем.

Чисто донской характер Натальи привлекал всех нравственной чистотой, даром внимания и доброты к людям. Уважал её Пантелей Прокофьевич: казак вспыльчивый, скорый на словесную брань, он ни разу не повысил на неё голос. Любила и берегла её Ильинична, доверчиво делилась сердечными тайнами Дуняша, в «трудные» времена обращалась к ней за советом даже распутная Дарья.

Наталью в качестве будущей «берегини» и продолжательницы духовных и родовых устоев казачьего дома выбирает Ильинична, которую все исследователи творчества Шолохова назвали «казачьей мадонной». Понятия о смысле жизни «донских мадонн» по-христиански человечны, благородны и некрикливо-созидательны. Главная черта таких женщин – бескорыстное, по велению сердца подчинение личных интересов общесемейным или общественным. В силу возвышенности своей натуры они способны взять на себя даже тяжкий крест вины за несовершенство других, готовы на любовь и сострадание к самым разным людям, даже к тем, кто причинил им боль.

Ильинична не ошибается, когда связывает преемственность рода Мелеховых с Натальей. Преодолев душевный срыв после неожиданного и жёсткого удара судьбы, молодая казачка принимает решение возвратить в семью, родной дом «непутёвого своего Григория». И пока традиционно-православ-ный уклад жизни донского казачества ещё не был разрушен внешним управлением, ей это удаётся.

Трагедией оборачивается любовь Натальи. Она принадлежит к типу образцовой красавицы-казачки, которым откровенно любуется писатель, рисуя и ее еще девичий, невестин облик, и уже расцветший, женский.  Облик и поведение Натальи отмечены не образом огня, как часто у Аксиньи, а образом света, пронизывающей лучистости («...глаза ее вспыхнули таким ярким брызжущим светом радости, что у Григория дрогнуло сердце и мгновенно и неожиданно увлажнились глаза»), за чем встает тонкая душевность глубин ее чувств, особая внутренняя чистота и красота. Недаром и загрубелое сердце мужа отзывается на такой интенсивный свет, оказываясь  способным  на  растроганность  и  слезы, чего обычно не испытывает Григорий при виде Аксиньи, – здесь ощущения и чувства другие.

Отношение Натальи к Григорию более целомудренно-стыдливо в своих непосредственно-чувственных проявлениях, чем у Аксиньи, пронизано нежностью и преданностью, нераздельностью физического и душевно-духовного. «Тайное, неуловимое» в ней выдает сокровенность ее душевных струй, запрятанную боль от исходно-непреодолимой дисгармонии человеческих чувств и отношений (она знает, что никогда не сможет на свой абсолют любви к мужу получить от него то же), такое знание пределов внутренней муки, что провело ее через самоубийственный серп, таинственно-ужасную грань между жизнью и смертью и навсегда чуть трогательно-жалко скривило ее шею (милая кривая уточка!).

Обеим главным героиням романа, непримиримым соперницам, Шолохов дарует в чем-то сходный тип смерти: обе истекают кровью, медленно истаивают, так что остается от них одна чистая, белая форма, – правда, у Натальи это происходит дольше и в сознании, ей нужно успеть и попрощаться с детьми, и простить любимого обидчика, а Аксинья так и не приходит в сознание, от нее жизнь враз и вмиг отрезана...

Образ Ильиничны

Оплотом семьи Мелеховых является мать Григория, Петра и Дуняшки – Ильинична. Это  пожилая казачка, у которой взрослые сыновья, а младшая дочь Дуняшка – подросток.

Старая женщина, неугомонная и хлопотливая, вечно занятая бесконечными домашними заботами, кажется вначале незаметной, и в происходящих событиях мало принимает участия. Даже ее портретной характеристики нет в первых главах книги, а только некоторые детали, по которым можно судить, что эта женщина многое пережила: «сплошь опутанная паутиной морщин, дородная женщина», «узловатые и тяжелые руки», «шаркает старчески дряблыми босыми ногами». И только в последних частях «Тихого Дона» раскрывается богатый внутренний мир Ильиничны.

Одна из основных черт характера этой женщины – спокойная мудрость. Иначе бы она просто не смогла ужиться со своим эмоциональным и вспыльчивым мужем. Без какой-либо суеты Ильинична ведет хозяйство, заботиться о детях и внуках, не забывая и об их душевных переживаниях.

Ильинична экономная и расчетливая хозяйка. Она поддерживает в доме не только внешний порядок, но и следит за моральной атмосферой в семье. Она осуждает связь Григория с Аксиньей, и, понимая, как тяжело законной жене Григория Наталье жить с мужем, относиться к ней словно к родной дочери, всячески стараясь облегчить ее труд, жалеет ее, порой даже дает лишний час поспать. То, что Наталья живет в доме у Мелеховых после попытки самоубийства, говорит о многом: в этом доме есть душевное тепло, в котором так нуждалась молодая женщина.

В любой жизненной ситуации Ильинична глубоко порядочна и душевна. Она понимает Наталью, которую измучили измены мужа, дает ей выплакаться, а потом пытается отговорить от необдуманных поступков: «Норов у вас, молодых, велик, истинный бог! Чуть чего – вы и беситесь. Пожила бы так, как я смолоду жила, что бы ты тогда делала? Тебя Гришка за всю жизнь пальцем не тронул, и то ты недовольна, вон какую чуду сотворила: и бросать-то его собралась, и омороком тебя шибало, и чего ты только не делала, бога и того в ваши поганые дела путала... Ну скажи, скажи, болезная, и это – хорошо? А идол мой хороший смолоду до смерти убивал, да ни за что ни про что, вины моей перед ним нисколько не было. Сам паскудничал, а на зло срывал. Придет бывало, на заре, закричу горькими слезами, попрекну его, ну он и даст кулакам волю... По месяцу вся синяя, как железо ходила, а ишь выжила же, и детей вскормила, из дому ни разу не сочинялась уходить».

Она заботливо ухаживает за больной Натальей, за внуками. Осуждая Дарью за слишком вольное поведение, тем не менее скрывает ее болезнь от мужа, чтобы тот не выгнал ее из дома. В ней есть какое-то величие, способность не обращать внимания на мелочи, а видеть главное в жизни семьи.

Сильная, мудрая Ильинична постоянно хлопочет, волнуется и заботится обо всех домочадцах, пытается всячески оградить их от неприятностей, невзгод, от необдуманных поступков; встаёт между неудержимым в гневе мужем и самолюбивыми, темпераментными сыновьями, за что получает удары от мужа, который чувствуя преимущество жены во всём, таким образом утверждается.

Ильинична не разбиралась в событиях революции и гражданской войны, но она оказывалась намного человечнее, умнее, прозорливее Григория и Пантелея Прокофьевича. Так, например, она упрекает младшего сына, порубившего в бою матросов, поддерживает Пантелея Прокофьевича, который выгоняет со своего обоза Митьку Коршунова. «Этак и нас с тобой и Мишатку с Полюшкой за Гришу могли порубить, а ишь не порубили же, поимели милость,» – говорит возмущенная Ильинична Наталье. Когда Дарья застрелила пленного Котлярова, Ильинична, по словам Дуняши, «забоялась ночевать с ней в одной хате, ушла к соседям».

Всю жизнь она, не щадя своего здоровья, работала, наживая по крупицам добро. И когда ситуация заставляет её всё бросить и оставить хутор, она заявляет: «Нехай лучше у порога убьют, – всё легче, чем под чужим плетнём сдыхать!»  Это не жадность, а страх потерять своё гнездо, корни, без которых человек теряет смысл бытия. Это она понимает женским, материнским чутьём, и переубедить её невозможно.

Ильинична ценит в людях честность, порядочность, чистоту. Она боится, что окружающая их жестокость отразится на душе и сознании внука Мишатки. Она смирилась с мыслью, что убийца её сына Петра стал членом их семьи, женившись на Дуняше.  Старая мать не хочет идти против чувств дочери, да и мужская сила нужна в хозяйстве. Ильинична примиряется, видя, как Дуняша тянется к этому человеку, как теплеет нервный, жёсткий взгляд Кошевого при виде внука её, Мишатки. Она благословляет их, зная, что жизнь, какую она   знала до сих пор, не вернуть, и она не в силах её исправить. В этом проявляется мудрость Ильиничны.

Сердце русской женщины-матери столь отходчиво, что Ильинична, ненавидя убийцу своего старшего сына Мишку Кошевого, порой испытывает и к нему материнскую жалость, то посылая ему дерюжку, чтобы не мёрз, то штопая одежду. Однако с приходом Кошевого в мелеховский дом ей выпадают душевные мучения, она в своём доме остается одна, никому ненужная. Ильинична, превозмогая тоску и боль своих потерь, сделала решительный шаг к тому новому, что будет после неё, чему будут свидетели другие, а с ними и её внук Мишатка. И как мало нужно было Кошевому проявить нежности, вовсе не к ней, а к её внуку Мишатке, чтобы она сделала  этот рывок, воссоединяющий в нашем сознании в единый величавый образ Ильиничну – и молодую, и пожилую, и Ильиничну последних дней её жизни…Вот, собственно, кульминация душевного движения Ильиничны к тому новому, что будет после неё. Она теперь твёрдо знала, что «душегуб» не мог так нежно улыбаться Мишатке – Гришиному сыну, её внуку… И Ильинична, смирившись перед волей дочери, перед силой обстоятельств, перешагивает через естественное отталкивание от убийцы ее старшего сына, принимает  в  дом  столь  ненавистного  ей,  заряженного  чуждой «правдой» человека и даже начинает чувствовать «непрошеную жалость» к нему, когда его выматывает, гнет и мучит малярия. Вот она – великая, искупительная жалость материнского сердца к заблудшим детям этого жестокого мира! А перед смертью отдает она Дуняше для Мишки самое дорогое – рубаху Григория, пусть носит, а то его сопрела уже от пота! Это с ее стороны высший жест прощения и примирения!

В последних главах Шолохов раскрывает трагедию матери, потерявшей мужа, сына, многих родных и близких: «Она жила, надломленная страданием, постаревшая, жалкая. Много пришлось испытать ей горя, пожалуй, даже слишком много...». «Твёрдая старуха» Ильинична «слезинки не выронила», узнав о смерти мужа, а лишь замкнулась в себе. Похоронив в течение года старшего сына, мужа, снох, Ильинична больше всего боялась гибели Григория. Только о нем думает Ильинична. Только им жила она последние дни: «Старая я стала... И сердце у меня болит о Грише... Так болит, что ничего мне не мило и глазам глядеть больно». В тоске по сыну, который все не возвращался, Ильинична достает его старую поддевку и фуражку, вешает их на кухне. «Войдешь с базу, глянешь, и как-то легче делается... Будто он уже с нами...», – виновато и жалко улыбаясь, говорит она Дуняше.

Короткое письмо от Григория с обещанием осенью прийти на побывку доставляет Ильиничне большую радость. Она с гордостью говорит: «Маленький-то вспомнил про матерю. Как он пишет-то! По отчеству, Ильиничной, повеличал... Низко кланяюсь, пишет дорогой мамаше и еще дорогим деткам...»

Война, смерть, тревога за любимого человека помирили Ильиничну с Аксиньей, и глазами Аксиньи мы видим горе безутешной матери, которая понимает, что больше не увидеть ей сына: «Ильинична стояла, придерживаясь руками за изгородь, смотрела в степь, туда, где, словно недоступная далекая звездочка, мерцал разложенный косарями костер. Аксинья ясно видела озаренные голубым лунным светом припухшее лицо Ильиничны, седую прядь волос, выбившуюся из под черной старушечьей шальки. Ильинична долго смотрела в сумеречную степную синь, а потом не громко, как будто он стоял тут же, возле нее, позвала: «Гришенька! Родненький мой! – Помолчала и уже другим, низким и глухим голосом сказала: – кровинушка моя...»

Если раньше Ильинична была сдержана в своих чувствах, то в конце романа все меняется, она словно вся состоит из материнской любви: «Удивительно, как коротка и бедна оказалась жизнь и как много в ней было тяжелого и горестного, в мыслях обращалась она к Григорию… И на смертном одре жила она Григорием, думала только о нем...».

Образ  Ильиничны в романе – это чистый образ материнства, образ «донской мадонны».  И материнская любовь, благодаря этому образу, оказывается особенно натурально глубоко связанной с метафизическими пределами человеческой жизни: рождением и смертью. Только мать каждой клеткой своего существа, каждой каплей крови не может принять гибели сына, исчезновения его с белого света, куда она родила его на жизнь и радость.

 Дарья Мелехова

Дарья Мелехова упоминается уже в первой главе романа.   Но ее образ Шолохов создается иначе, чем образы Аксиньи или Натальи. При первом  появлении Дарьи упоминаются лишь «икры белых ног». В главе романа, где описывается  возвращение Аксиньи Астаховой ранним утром от знахарки домой, Шолохов обращает внимание на брови повстречавшейся Дарьи: «Мелехова Дарья, заспанная и румяная, поводя красивыми дугами бровей, гнала в табун своих коров».

Далее снова брови Дарьи («тонкие ободья бровей»), которыми поиграла, оглядывая Григория, собравшегося ехать к  Коршуновым сватать Наталью. Когда на свадьбе Григория и Натальи дядя Илья шепчет Дарье непристойности, она суживает глаза, подрагивает бровями и посмеивается. В манере Дарьи играть своими бровями, щурить глаза и во всем ее облике улавливается что-то порочное.

Порочность эта связана и с нелюбовью Дарьи к труду. Пантелей Прокофьевич говорит о ней: «... с ленцой баба, спорченная... румянится да брови чернит...».

Постепенно черты Дарьи вырисовываются более отчетливо.

Для раскрытия образа старшей снохи Мелеховых Шолохов использует множество деталей, они определяются ее характером.

Дарья – щеголиха, поэтому огромную роль играют  здесь детали одежды. Мы видели разбитную Дарью «принаряженной», «нарядной», «одетой богато и видно», «разнаряженной, словно на праздник». Рисуя ее портрет, Шолохов на протяжении, романа упоминает все новые и новые детали дарьиной одежды: малиновую шерстяную юбку, бледно-голубую юбку с расшивным подолом, добротную и новую шерстяную юбку.

У Дарьи своя походка, всегда легкая, но вместе с тем многообразная: вьющаяся, смелая, развязная, виляющая и быстрая. В различные конкретные моменты эта походка по-разному связана с другими движениями Дарьи, выражением ее лица, ее словами, настроениями и переживаниями.

Существенную роль в изображении ее портрета играют косвенные характеристики. «От работы хоронится, как собака от мух», «совсем отбилась от семьи», – говорит о ней Пантелей Прокофьевич.

Сравнение Дарьи с «красноталой хворостинкой» выражает сущность характера Дарьи, а также эмоциональное отношение к ней автора. «А вот Дарья была все та же. Кажется никакое горе не было в силах не только сломать ее, но даже пригнуть к земле. Жила она на белом свете, как «красноталая хворостинка»: гибкая, красивая и доступная».

С годами постепенно меняются характер Григория, Аксиньи, Натальи, Дуняши и других героев «Тихого Дона», «а вот Дарья была все та же».

Чем быстрее разрушается мелеховская семья, тем легче Дарья нарушает моральные нормы.

Дарья чужда семье Мелеховых. Сама Дарья говорит о себе, что она живет, как цветет придорожная белена. Образ ядовитого цветка метафоричен: общение с женщиной-блудницей так же смертоносно для души, как отрава для тела. Да  и конец Дарьи символичен: ее плоть становится ядом для окружающих.

 Тем не менее образ Дарьи еще не последняя ступень на пути превращения женщины существо, неутомимо сеющее вокруг себя зло и разрушение. Дарья перед смертью все же соприкоснулась с иным миром –  гармонии, красоты, божественного величия и порядка.

Дуняша

После смерти Натальи и Ильиничны хозяйкой мелеховского куреня становится Дуняшка, ей предстоит примирить в одном  доме героев-антагонистов: Мелехова и Кошевого. Дуняшка – особенно привлекательный женский образ в романе.

С младшей из Мелеховых – Дуняшей – автор знакомит нас, когда она была еще длинноруким, большеглазым подростком с тонкими косичками. Подрастая, Дуняша превращается в чернобровую, стройную и гордую казачку со строптивым и настойчивым мелеховским характером.

Дуняша – это новое поколение женщин-казачек, которому предстоит жить в ином мире, чем ее мать и братья, Аксинья и Наталья. Она вошла в роман звонкоголосой, вездесущей, трудолюбивой девочкой-подростком и прошла путь до красавицы казачки, не запятнав ни в чём своего достоинства. Образ пронизан лиризмом и динамичностью молодости, открытостью всему миру, непосредственностью проявления и трепетностью первого рассвета чувств, ассоциирующегося у Шолохова с зорькой – восходящей надеждой на жизнь в новых условиях. В поступке дочери, с которым вынуждена была смириться Ильинична, есть отказ от некоторых устаревших элементов традиционно казачьей (да и не только казачьей) семьи, но разрушения её основ здесь нет. Да, более «счастливым» для создания семьи Дуняше кажется личный выбор будущего супруга. Но родительское благословение тоже считает обязательным, и, несмотря на все трудности, получает его. С трудом, но всё же добивается от атеиста и «злого донельзя на себя и на всё окружающее» Михаила Кошевого церковного освящения их брака. Она сохраняет неколебимую веру во врачующую силу православных канонов семейной любви.

Фирсова Наталья Викторовна, 

преподаватель русского языка и литературы

МОУ Лицей № 10